Дети Мёртвого Леса

Эван снимает куртку, ремень, оружие отстегивает, слышно, как кладет на лавку. И даже рубашку снимает сам. Садится. Шельда… повязку разматывает? Кровью сегодня почти не пахнет.

— Воспаление уже меньше, — говорит она. — Я сейчас промою и еще компресс сделаю. Травки тебе заварю.

Шаг в сторону. Какое-то движение… Хёд слышит, и резкой выдох.

— Подожди, — говорит Эван. Он хватает Шельду за руку? И в ответ, Хёд видит, как сила вспыхивает в Шельде огнем, готовясь ударить в ответ. Но пока она ждет.

Хёд тоже, на всякий случай, кладет руку на швабру. Отсюда до стола для него будет примерно семь шагов, и еще тонкая занавеска, отделяющая угол с кроватью, Шельда задвинула вечером. Сейчас Эван не видит его. Два шага до занавески, и пять дальше, отодвинуть нужно рывком влево.

— А если без компрессов? — говорит Эван. — Без всей этой дури. Это ведь магия?

— Отпусти, — говорит Шельда.

Тихо. Только сосредоточенное сопение.

Потом он отпускает.

Шельда делает шаг назад.

— Прости, — говорит Эван. — Я… Это не мое дело.

— Не твое, — соглашается она, жестко и холодно, совсем не так, как можно ожидать от юной девушки. — Если бы я не сделала это, сегодня вечером ты был бы уже мертв. Если не рана, то твои люди добили бы тебя.

Он вздыхает.

— Да, я знаю. Я вовсе… Я хотел сказать — не стоит притворяться… Я благодарен тебе.

Тихо. Долго тихо, и даже магия Шельды успокаивается, становится едва различимой.

— Сядь, — говорит она. — Промыть все равно нужно.

В Йорлинге не любят живой магии. А ведьм, таких как Шельда, если, конечно, могут дотянутся, жгут на костре. Храмовые ловчие есть. В Йорлинге предпочитают магию другого рода, ту, что проще контролировать. Как тот же адамак. Вчера Хёд не обратил внимания на камешек, но сегодня — вот он, синий светлячок. У Эвана камень — центр, а на его людях — клеймо, он может причинить боль, может даже убить их, потянув за нити. Да, эти связи очень ограничены в своем действии, но для людей, не имеющих силы — неплохое решение.

Эван садится и дальше уже только хмуро молчит.

Шельда идет за водой, ставит миску на стол… слышно плеск…

— Прости, — тихо говорит Эван.

Сияние силы… Хёд почти видит, как Шельда кладет руку Эвану на спину, и как магия перетекает, расходится волнами, залечивая рану окончательно. Адамак отзывается тусклым светом.

— Возможно, тебе не стоило делать этого, — говорит Эван. — Камень чувствует тебя. А значит, о тебе уже, скорее всего, знают в Альтане.

Эван сам не свободен. Его точно так же держат на поводке, и этот поводок куда прочнее…

— Здесь уже Лес, — говорит Шельда. — А в Лесу свои законы.

— Ты одна из них, да?

Она долго молчит… только плеск воды… капли…

— Нет. Я сама по себе.

Хорошо. Раз уж мы сегодня начистоту…

Хёд берет швабру, поднимается на ноги. Слышит, как Эван дергается, уловив звук.

— Как скоро Лес придет за вами? — говорит Хёд, делает шаг к столу.

Еще шаг, и он отдергивает занавеску. Слышит, как Эван вскакивает, кажется даже, за оружие хватается.

Потом… хмыкает удивленно. Непонимающе. Усмехается.

Да, Хёд отлично понимает, какое дикое представляет собой зрелище — слепой и хромой мужик со шваброй подмышкой. Голос только… Эван среагировал на голос, правильно среагировал, как на опасность. Не вопрос, а приказ, от старых привычек никуда не деться.

— Кто ты такой?

— Хёд, — говорит он. — Меня здесь в лесу нашли, неподалеку, полумертвого. Шельда выходила. И я ничего не помню о своем прошлом.

— И давно ты… тут?

— С конца осени, — говорит Хёд.

— После Фесгарда? — уточняет Эван.

Хёд пожимает плечами.

Слышно, как Шельда отходит куда-то в сторону, слышно шорох.

— Я рубашку постирала и зашила, — говорит она. — Сейчас отдам.

— Спасибо, — говорит Эван. Чувствуется, как приглядывается настороженно. — Значит, ты слепой?

— Слепой, — соглашается Хёд. — И одноногий, к тому же.

Эван хмыкает.

— Мне говорили про тебя.

Так, без особого одобрения.

— Так что? — говорит Хёд. — Когда за вами придут?

— А тебе, слепой, есть до этого дело?

— Как знать, — говорит Хёд. — Плохая это идея, откупиться ненужными людьми. Крайне опасная, как для вас, по большому счету, так и для Леса.

— «Для вас»? — удивляется Эван. — А ты точно уверен, что не с нами?

— Твоя рубашка, — говорит Шельда, подходит, отдает Эвану. Тот одевается. — Почему же идея опасная? — говорит она.

— Лесу это не интересно, — говорит Хёд, — потому, что тварям нужна погоня и битва. Жрать привязанную добычу, которая не может сопротивляться, они, конечно, станут, но это плохо утоляет голод Леса. Не та кровь. Слишком быстро захочется еще. Это пустая возня. Разве что выпускать и устраивать травли в лесу. Развлечение…

На последних словах Шельда отчетливо вздрагивает, ее магия мерцает. Подобных развлечений она, конечно, не одобряет.

— По-твоему, лучше разорять деревни и убивать невинных людей? — говорит она.