Дети Морайбе

Светлая сторона быстро потемнела, потому что ипотечная компания, где работала мама, тоже обанкротилась. Не получившие страховку клиенты выселялись из пострадавших домов, оставляя ипотечные кредиты невыплаченными, отчего трясло финансовую систему. Правда же, кто согласится платить ипотеку за дом, который никогда не будет отремонтирован?

– Куда смотрит ФАУЧС?[137] – возмущался папа, пропуская коричневую воду через самодельный фильтр из древесного угля, песка и бумажных полотенец. – Должны же быть какие-то резервы для подобных ситуаций.

Голый по пояс, он обливался потом.

«А ведь он тощий», – подумала Рю.

Это раньше папа ей казался большим и сильным. А теперь просто испуганный дрыщ с новыми нитками проседи в кустистой бороде.

– Чрезвычайные фонды или еще что-нибудь…

– Власти как могут распоряжаются тем, что у них имеется, – успокаивающе объяснила мама. – Не только нашему району нужна помощь. Службы перегружены.

В этом-то и заключалась проблема. Всевышний играл в боулинг по всему Югу. Пострадали Форт-Лодердейл и Тампа во Флориде, Мобил в Алабаме. В Техасе снова досталось Хьюстону, понес урон Корпус-Кристи. И это только крупные города – те, которые на слуху. А мелкие? Может, они и вовсе сгинули. Рассыпались или утонули. Никому до них не добраться, не узнать их судьбу.

В Майами коммунальщики наконец-то приступили к уборке. На улицах воняло отработанным машинным маслом, рыбой, дерьмом и прочей дрянью, вылезшей из канализаций, мусорных контейнеров и подвалов. Там кишели мухи, москиты и осиротевшие собаки. Но по крайней мере город осушался.

Раньше ходили разговоры, будто Майами достаточно богат, чтобы выжить. Строители даже рендерили обновленный, ураганостойкий город. Уж лучше бы эти дурни сразу планировали Майами в стиле Венеции и чтобы дома могли плавать.

Деньги всегда любили Майами, и, быть может, поэтому город воскреснет.

Так сказала мама.

А Новый Орлеан? Вечное корыто с водой. И деньгам наплевать на Новый Орлеан.

Деньги – это расизм. Тоже мамины слова.

А вот москиты в отличие от денег дискриминацией не грешили. Они одинаково любили все города на побережье, как и всех людей. Москиты проникали в разбитые окна, и у Рю в ушах вечно стоял их звон, а кожа зудела от укусов. Сетки-шторы в магазинах были распроданы, запасенные ФАУЧС москитные балдахины лежали мертвым грузом на складах. В «Уолмарте» клятвенно обещали, что вот-вот приедут фуры с товаром, но все люди ходили изжаленными, всех лихорадило.

У всех поднялась температура.

Нона объяснила, что это новый штамм малярии, о котором ЦКПЗ[138] предупреждал, но которым не занимался, потому что гады-республиканцы постоянно урезали финансирование. И вот предсказанная эпидемиологами зараза не заставила себя ждать. Почему-то детей и стариков выживало больше, чем людей среднего возраста.

Умер и папа Рю.

Нона разрыдалась, когда Рю и ее мать сообщили ей о случившемся по скайпу.

– Почему папа так злился на Нону? – спросила Рю позже. – Почему не хотел жить вместе с ней?

Судя по выражению лица, у мамы не было желания отвечать. Все же она ответила:

– Нона вечно жалуется на проблемы, но она никогда в жизни не бралась их решать. И ей страшно не нравилось, что мы пытались фермерствовать. Похоже, считала, что этим мы ее оскорбляем. Осуждаем за то, как живет она сама.

– А разве вы не осуждали?

– Папу раздражали кое-какие увлечения Ноны. Особенно после того, как родилась ты.

– Например, путешествия на самолетах?

– И на автомобилях. И мясоедение. – Мама тряхнула головой. – Впрочем, это было давно. Все так делали, и хуже от этого стало всем. Не только Ноне.

Спустя время Рю спросила саму Нону о ее увлечениях.

– Мама сказала, что папа на тебя злился: не нравилось ему, как ты живешь.

– Эх, заинька… Уж такой нам достался мир. Надо получить от него хоть капельку радости. – Глаза Ноны увлажнились. – Жизнь коротка, и кто решил, что мы должны провести ее в тоске и унынии? Тебе бы тоже не помешало найти то, чем можно наслаждаться.

Она перекинула деньжат внучке на телефон и сказала: купи, что тебе нравится. Но Рю так и не сумела выбрать. Ее жилище превратилось в руины, предстоял очередной переезд; что толку заново обзаводиться вещами? Разве что москитная сетка пригодилась бы.

Рю размышляла о том, каково это – улететь на край света. Пожить, к примеру, в Италии, пить эспрессо. Или в Японию махнуть, полюбоваться на храмы Киото – Ноне довелось в них помедитировать.

Вот только денег, подаренных Ноной, ни на что такое не хватило бы.

Нона хотела, чтобы семья перебралась к ней в Бостон, но мама предпочла Нью-Йорк, где жил ее брат Армандо.

Люди во Флориде получили по заслугам.

Так сказал дядя Армандо.