Дети-одуванчики и дети-орхидеи

Сначала нас поставили в тупик похожие результаты двух исследований. Мы размышляли над возможными объяснениями и спрашивали себя, как у одного и того же типа детей может наблюдаться самая высокая и самая низкая заболеваемость. Я навсегда запомнил холодную осень 1993 года в Университете Калифорнии в Сан-Франциско, когда мы втроем – Эбби, наш научный помощник Жан Женевро и я – почти буквально ломали голову над этой загадкой, заполняя доску графиками и рисунками, царапая логические доказательства и энергично обсуждая возможные объяснения. Предметом спора стали два совершенно разных варианта интерпретации наших данных.

С одной стороны, вполне понятно, что дети, так сильно реагирующие на искусственные стрессоры в лаборатории, будут больше болеть в естественных условиях, при более выраженном воздействии неблагоприятных факторов и стресса. Последнее было предсказуемым – хотя до этого момента неизвестным – следствием первого. С другой стороны, в нас зрело почти интуитивное чувство, что эти высокореактивные дети в благоприятных домашних условиях могут стать даже здоровее своих сверстников в силу реактивности, или отзывчивости, на хорошую и заботливую обстановку. Неожиданно мы поняли, что лучше смотреть на одно и то же явление с разных сторон, и нашли потрясающее объяснение. Здесь не было сравнения «или то, или другое», скорее – «и то, и другое», потому что дети, которых мы исследовали, обладали тонкой восприимчивостью и к неблагоприятным факторам, и к располагающей, доброжелательной обстановке. Они увядали в плохих условиях и процветали в хороших по одной и той же замечательной причине: эти дети были более открытыми, восприимчивыми, чувствительными к сильному влиянию, и к хорошему, и к плохому; к влиянию тех условий, в которых они жили и росли. Вот он, момент, на который надеется и который предвкушает каждый исследователь, – внезапное прозрение! Оно меняет все представления, примиряет непримиримое, словно гармоничная музыкальная каденция, которая приводит в порядок диссонантный аккорд.

Итак, мы нашли предварительный ответ на вопрос, как один и тот же тип детей может обладать и самым лучшим, и самым худшим здоровьем. Все дело в том, что высокореактивные дети демонстрируют тонкие различия в восприимчивости, или особую чувствительность к социальной атмосфере – и вызывающей стресс, и доброжелательной. В статье, которая вышла в 1995 году в журнале «Психосоматическая медицина», мы писали:

Далее мы эмпирически предположили, что преувеличенная психобиологическая реактивность может отражать относительный дефицит самоконтроля, который вызывает повышенную чувствительность к характеру социального окружения. Следовательно, высокореактивные личности демонстрируют либо исключительную уязвимость, либо выдающуюся жизнестойкость, в зависимости от уровня стресса и неблагоприятного воздействия внешнего социального окружения.

Мы могли бы предположить, что ключевая характеристика высокореактивного ребенка – не уязвимость, а необычная восприимчивость к любым социальным условиям. Такие сильно реагирующие дети подобны орхидеям, и они несут гораздо более тяжелый груз проблем здоровья и развития, если попадают в неблагоприятное, вызывающее стресс окружение. Но в благоприятных, доброжелательных условиях они необычайно расцветают.

Биология застенчивости

В первую очередь родители и коллеги настойчиво задают такой вопрос: существуют ли другие, более очевидные признаки детей-орхидей – скажем, поведенческие или иные фенотипические характеристики, которые могли бы достоверно говорить о базовой реактивности. Фенотипом называют набор различимых, видимых характеристик (например, цвет глаз, рост, личностные качества и поведение), описывающих отдельного человека или иное живое существо. Есть ли поведенческий фенотип и можно ли идентифицировать его у детей-орхидей? Да.