Дети-одуванчики и дети-орхидеи

• Если да, то как применить в системе здравоохранения способы определения детей-орхидей? Как может общество изменить диспропорцию в том грузе заболеваний, который несут на себе эти дети?

• Откуда и по какой причине подобный фенотип возник у представителей человеческого вида? Существует ли он только у человеческих детей?

• Что происходит с детьми-орхидеями в долгосрочной перспективе? Становятся ли они более или менее реактивными? Есть ли у них какие-то препятствия к успехам в учебе и в жизни?

• Насколько рано и какими средствами мы могли бы выявлять высокореактивный фенотип? При рождении? Во время беременности?

• Каково происхождение высокой реактивности – это генетика или влияние окружающей среды?

Примерно в то же время, в 1999 году, удача и провидение распорядились так, что я провел несколько дней в качестве приглашенного профессора в Университете Вандербильта в Нэшвилле, штат Теннесси, где познакомился с Брюсом Эллисом. Брюс был очень ярким, даже пламенным, талантливым молодым специалистом в области эволюционной психологии. Брюс и сам был (и остается) орхидеей. Изначально застенчивый и робкий в отношениях, перед теми, кто внимательно его слушал, он быстро раскрывал потрясающий интеллект, глубокую преданность научному процессу и страстную веру в эволюционную теорию происхождения естественного мира.

В самом начале своего обучения в аспирантуре Брюс был разочарован общей непоследовательностью концептуальных основ современной психологии. Он не просто хотел знать, как лучше всего классифицировать и описывать человеческое поведение. Брюсу было интересно происхождение поведения, почему определенные закономерности поведения существуют в человеческой популяции и как рассматривать его аберрации и возникновение психопатологий во время раннего развития. На одном из семинаров Брюс изучал труды Чарльза Дарвина и вскоре обнаружил ясные и последовательные ответы на многие свои вопросы об истоках человеческого поведения. Уже тогда он стал специалистом по эволюционной психологии, изучавшим законы естественного отбора, и превратился в одного из наиболее творческих и плодовитых теоретиков психологии развития.

Летом после моей поездки в Университет Вандербильта я пригласил Брюса Эллиса провести несколько недель в нашей лаборатории в Беркли. Мы начали размышлять над теоретической основой, которая могла бы объяснить появление и сохранение высокочувствительных детей в течение тысячелетий эволюции. После летнего сотрудничества у нас только разыгрался аппетит, и мы начали совместную четырехмесячную работу над статьей в Крайстчерче, Новая Зеландия, где Брюс обосновался на своей первой преподавательской должности, а я провел короткий отпуск. В долгих и взаимно полезных беседах мы полностью сформулировали эволюционную теорию особой чувствительности, выдвинули предсказательные гипотезы на основе этой теории и провели подтверждающий анализ ранее собранных данных. Основные принципы нашей новой теории мы представили в двух статьях, которые вышли в 2005 году в журнале «Развитие и Психопатология».

Мы говорили о том, что сначала у некоторых детей, обладающих высокореактивным фенотипом, формируется обостренная нейробиологическая чувствительность к социальным условиям, в которых они живут и развиваются. Теория эволюции утверждает, что эта естественная фенотипическая изменчивость изначально вызывается случайными изменениями генетической ДНК, или мутациями. Генотипом называется специфическая, строго индивидуальная молекулярная последовательность ДНК, заключенная в каждой нашей клетке. Это набор генетических кодов, который мы наследуем от родителей: половину от матери и половину от отца. Генетический год обычно изменяется только вследствие мутаций, то есть частых, постоянных, но почти неуловимых изменений последовательности ДНК, происходящих под действием химических токсинов, радиации или случайных ошибок копирования, которые происходят во время деления клеток. Мы полагаем, что мутации, которые приводят к высокореактивным, особо чувствующим фенотипам, сохраняются в естественном отборе в течение тысячелетий человеческой эволюции по причине выживаемости и приспособляемости таких индивидов как в максимально спокойной, так и в максимально стрессовой среде.