Дети павших богов

Я потянулась к другой ее руке. И, ухватив, выкручивала, пока не ощутила сквозь рукав механический щелчок.

А вторую руку отжала ей к горлу – притиснув к алебастровой коже скрытый в ее рукаве кинжал.

Возможно, взгляни я тогда на нее, увидела бы нечто похожее на гордость. Но я не могла оторвать глаз от стали у ее горла. Решайе у меня под черепом шипел от скрученной с возбуждением ненависти. Он упивался воображаемым видением крови, растекающейся по ее коже.

Я отвлеклась, замерла, силясь вырвать Решайе из своих мыслей. Нуре хватило этой мгновенной заминки. Боль пронизала мое вывернутое запястье, потом ударила в колени, потому что она подсекла мне ноги, и вот я отдуваюсь, снова растянувшись на земле.

Нура подмигнула мне сверху.

– Хорошо, – сказала она. – Но мало.

– Иной мог бы возразить, – прозвучал голос с дальнего края арены, – что схватка была выиграна, когда клинок коснулся твоего горла, Нура.

У меня замерло сердце. Мне стало не до Нуры.

– Правда? – Она вздернула бровь. – На мой взгляд, она не похожа на победительницу.

Я подобрала ноги, вскочила, разворачиваясь к стоящему в дверях Максу. Он привалился к косяку, скрестив руки на груди.

Я не могла двинуться с места. Хотела броситься к нему, схватить в объятия, а могла только таращить глаза. И только когда заныли щеки, поняла, что улыбаюсь до ушей.

На нем была черная форма, довольно заношенная: серебряная отделка выдавала незаметные на черном пятна. И несколько пуговиц он потерял, так что двубортный мундир перекосило, отчего Макс выглядел особенно растрепанным, хотя хватило бы и взъерошенных волос да теней под глазами.

– Долго же ты добирался, – заметила Нура.

Ее клинок, причмокнув, втянулся обратно в рукав.

Макс пожал плечами. Он смотрел мне в глаза, улыбался краешком рта:

– Эй, привет.

– И тебе привет, – с трудом выдавила я сквозь одышку.

Нура закатила глаза.

В глубине сознания шевельнулся Решайе. Я отыскала его сеть, нашла, где он примостился. Он был слаб, как часто бывал в последние дни, – еще не оправился от нашей схватки несколько дней назад. Я осторожно отодвинула его дальше в тень. Набросила одеяло темноты и одновременно загородила свои мысли от других повелителей. Чтобы никто не подсмотрел.

Я прошла к двери, сунула Максу руку – и чуть не лишилась чувств от реальности этого прикосновения. Я глаз не могла отвести.

– Пойдем отсюда, – пробормотала я.

– Мы еще не закончили, – сказала Нура.

Я не удостоила ее взглядом:

– Хватит уже.

Макс поддержал меня перекошенной улыбкой. Я улыбнулась в ответ и дернула плечом.

Что она мне сделает? Они во мне нуждались. А меня сейчас никто бы не удержал.

Глава 32 Тисаана

Мы не дотерпели даже до моей комнаты. Едва оказавшись в пустом коридоре, ухватились друг за друга. Я спиной к стене, губы Макса отчаянно, взыскательно целуют мои. Вкус пепла и запах дыма с сиренью – знакомый запах, крепкий, как соблазн вина.

Ох, боги, как я соскучилась, соскучилась, соскучилась…

Губы мои были слишком заняты, чтобы выговорить эти слова, но они бились в каждом ударе сердца. Пожалуй что, стыдно чувствовать себя такой ущербной без другого человека. Я всю жизнь училась изящно глотать потери. Но как же иссохла за эти недели без него.

Мы не унимались по пути к комнате, урывали там поцелуй, тут прикосновение. А когда добрались наконец до дверей, я вбила ключ в замок, толкнула, и мы, неловко перепутавшись руками и ногами, ввалились внутрь. Дверь затворилась. Было тихо, не считая дивного звука нашего единения – прекрасного, рваного ритма его дыхания, шороха одежды под пальцами и шелеста кожи о кожу.

– Я соскучилась! – выдохнула я между поцелуями.

– Я тоже. – (Два слова пощекотали мне шею, стон подступил к горлу.) – Ты не представляешь как.

Боги!

Я жалась к нему, пока нам не встретилась стена. Мои губы снова отыскали его рот, руки возились с уцелевшими пуговицами мундира. Мне хотелось касаться его везде, заново знакомиться с его углами и плоскостями, тонуть в горячем жару его кожи.

Я уткнулась лицом ему в шею. Лизала, целовала, пощипывала, впитывая вкус соли с легчайшим оттенком железа, пока руки споро управлялись с последними пуговицами мундира и добирались до простой холщовой рубахи под ним. Он испустил стон, крепко прижал меня к себе, а моя ладонь накрыла его живот, с наслаждением ощутив, как поджались мышцы от этого прикосновения.

Я чуть отстранилась, чтобы его увидеть, хоть он и не отпускал меня от себя.

Багровые синяки рассыпались по его коже увядшими лепестками. Иные были с мой кулак. Красный воспаленный порез, на вид давностью в несколько дней, выгибался над ключицей.

Я приоткрыла рот, но сказать ничего не успела – Макс снова овладел моими губами.

– Ничего, – бормотал он между поцелуями. – Это ничего.

Его руки добрались до одежды, стянули через голову мою пропотевшую безрукавку. И сорочку под ней. От его теплых, требовательных и нежных касаний связных мыслей как не бывало. Сгинули все тревоги. Осталась только всепоглощающая потребность заполучить его себе, в себя – хорошо бы, всего целиком.