Дети павших богов

– Я никак не решался здесь побывать. – Он сглотнул. – Когда сиризены нас сюда притащили, это я впервые вошел в ворота после… ну, после всего. Брайан несколько лет меня искал. Хотел вернуть, только я не мог.

Брайан. Старший брат Макса, единственный уцелевший из всех Фарлионов. Единственный, кого не было дома в тот день. Я редко о нем спрашивала. Знала, что это больное место – по множеству причин.

– Я теперь ты не думаешь его поискать? – тихонько спросила я.

– Нет, – быстро, будто услышал глупость, отозвался он. – Нет. Я ведь и не знаю, где искать. Он вроде бы много лет не бывал на Аре. И… он не знает, что произошло в тот день. Ему скормили ту же историю, что всем. Я, зная то, что знаю, не мог бы смотреть ему в глаза, потому что сам бы на его месте… – У него на щеке проступил желвак. Он упорно смотрел в окно. – Говорю тебе, я многому не в силах взглянуть в лицо.

Я пожала ему локоть. Макс долго молчал, а потом сказал совсем не то, чего я ждала:

– Пойдешь со мной смотреть дом? – Он оглянулся на меня, и мне показалось, он сам себе удивляется.

– Уверен? – Я наморщила лоб.

Он помолчал – не был уверен.

– Мне это нужно, – ответил он наконец. – Так давно это надо мной висит. Мне надо…

Он осекся, но договаривать было незачем.

– Конечно, – шепнула я и потянулась за одеждой.

Глава 33 Макс

Я мог бы показать Тисаане безличную красоту поместья Фарлионов. Мог бы показать ей изделия, произведения искусства, драгоценности – все, что показывали гостям мои родители. Но у меня горели в легких и рвались наружу другие истории. И ее присутствие было нужно мне, чтобы встретиться с другими вещами.

Мы прошли в жилую часть дома. Здесь было тихо. Зерит с приближенными заняли все части здания, кроме этой – кроме комнат, где мы жили своей жизнью, теперь заботливо укрытой от посетителей. Даже моя жалкая тетушка имела границу, за которую не захотела бы его допустить. Входя в двери, я почувствовал, что вошел в прошлое.

Мы с Тисааной поднялись наверх, к спальням. Шли молча, но Тисаана крепко держала меня за руку, и я был ей за то благодарен.

Первой мы открыли комнату Киры. Шагнув внутрь, я вдруг окаменел.

Эта комната была застывшим, запыленным памятником жившей здесь девушки. Ее десять лет никто не касался. Разбросанные повсюду книги о насекомых. Щетка для волос на бюро, в щетине еще прячутся черные волосинки. Вмятина на постели, словно кто-то бросился на нее с разбегу – сестра ведь всегда и всюду спешила.

Я онемел.

Я не ожидал, что все здесь так сохранилось. Нарочно? Неужели Брайан велел оставить все точно так, как было в день их смерти?

Или просто мир без них пошел себе дальше и никто не оглянулся назад.

– Ты ничего? – прошептала Тисаана.

Сложный вопрос.

Я кивнул, не зная, верен ли ответ. И отступил, осторожно прикрывая дверь.

Дальше была комната Вариасла. В ней меня встретил запах пыли и холодных углей. Три мольберта: два пустых, на третьем незаконченный набросок, я сразу узнал сидящую за книгой Шайлию. Уголек еще лежал на подставке, словно художник вышел ненадолго, да так и не вернулся.

Потом мы прошли в комнату Мариски – безупречно опрятную, давно засохшие цветы так и окаменели в заботливо подобранных букетах – и к Шайлии, где все когда-то блестело и искрилось, а теперь тускло маячило в темноте.

Я шел по комнатам, как по мрачным, серым картинам памяти. И все же находил в этом странное утешение. Я позволил себе увидеть оставленные ими в мире следы. Тисаана задавала пустые, незначащие вопросы. «Когда он начал рисовать?» или «Почему она так любила эти книги?» – и я, поначалу отвечая с трудом, вскоре стал легче соскальзывать в прошлое. Мое горе так надолго затенило их жизни, встало непреодолимой стеной между настоящим и всем, что было счастливого в прошлом. Я впервые за долгий, долгий срок заглянул за эту стену.

Комната Атраклиуса была последней. Отворив дверь, я встал как вкопанный.

Я ожидал, что в ней, как и в других, сохранилось прошлое. Готов был увидеть беспорядок, незастеленную постель, разбросанные по полу безделушки. А тут все было безупречно. И я не сразу вспомнил почему.

Потому что Атраклиус погиб здесь.

Когда вынесли тело, комнату пришлось прибрать, вычистить от всего, что ему принадлежало.

Мой взгляд скользнул вниз. Из-под ковра проступали горелые пятна.

Мне стало дурно. Шагнув назад, я слишком поспешно закрыл дверь. Оглянулся на Тисаану – та морщилась, прижимая пальцы к виску. Быть может, Решайе нашептывал ей, пробуждая память о случившемся здесь.

Это была ошибка.

Я пробежал полкоридора, прежде чем осознал, что бегу. Не останавливаясь, промчался по парадной лестнице, распахнул двери, и холодный горный воздух ударил мне в лицо.

После двух трудных вздохов я открыл глаза.

Я и не замечал, куда иду. Меня вел инстинкт. Я очутился на балконе. От вида на горы захватывало дух, форты горели далекими огоньками свечей, снежные вершины сияли под луной.

Мне стало тепло – это Тисаана прислонилась к плечу. Ее прикосновение прочной нитью связало меня с землей и притянуло обратно.