Дети павших богов

Я всегда жил одной ногой в прошлом, а Тисаана неудержимо рвалась в будущее. И только здесь, оказавшись вместе, налетев друг на друга, мы останавливались.

Прекрасная, милосердная остановка.

Мы стояли так, держась друг за друга, очень-очень долго.

В ту ночь я спал, как не спал много месяцев. В пути ночь давала зыбкий отдых, яркие сны, пересыпанные тревогами. А теперь я окунулся в покой, как в чан с темнотой. Дивно. Без сновидений. И казалось, сотню лет спустя я перевернулся, увидел рядом тихонько посапывающую Тисаану и снова задохнулся от благоговейного облегчения.

Ее веки дрогнули. Я смотрел, как она смаргивает сонную одурь, как ее глаза светлеют от счастья и снова блаженно закрываются.

Нам с Тисааной никогда еще не выпадало случая просыпаться медленно. И мы просыпались медленно. Просыпались, бормоча друг в друга «доброе утро», обнимаясь, целуясь сначала шутя, потом все глубже. Мы просыпались, переплетаясь друг с другом. Тисаана забралась на меня, и мы двигались, как один человек, лениво шаря друг по другу. Я старался запомнить, как она лежит, как утренний свет падает на нагое тело. Я решил, что такой она мне нравится.

Но в конце концов мир нас догнал.

К тому времени как мы наконец вытащили себя из постели, в мыслях у меня уже были предстоящие дела. Те, которых я боялся до боли.

Я обернулся к расчесывавшей волосы Тисаане:

– Я по дороге кое с кем повидался.

Она нашла меня глазами в зеркале:

– Кое с кем?

– Пытался разузнать о твоем проклятии. Которое наложил или не наложил Зерит.

Я завладел ее вниманием. Она обернулась:

– И?..

Я протяжно выдохнул сквозь зубы. Я сам не верил тому, что собирался сказать.

– Думаю, нам надо побывать в Илизате.

Глава 34 Эф

В ту ночь я напилась.

В Итаре нетрудно было найти хмельное – что ни говори, оно течет рекой в любом придорожном селении. Стоило немножко побродить, чтобы наткнуться на маленькую пивную. Не то чтобы она приняла меня в тенистые объятия, как дома, но вино было таким же крепким, темнота такой же сладкой и улыбки незнакомцев такими же радушными. Два стакана, и у меня вдруг распустился узел под ложечкой, я целиком ушла в беседу с недурным собой соседом, и разговор наш становился все тише и теснее.

Так было хорошо. Так знакомо. Скоро я запутаюсь в руках и ногах, прикосновениях и стонах, в ударах сердца, которые пронесут меня сквозь ночное одиночество.

Незнакомец тихонько нашептывал на ухо; ни ему, ни мне не было дела до слов. Мы почти соприкасались носами, и тут…

Я зацепилась взглядом за сидящего в уголке. Знакомая фигура, утонувшая в тенях со стаканом вина в руке. В том, как он держался, было что-то необычное, настораживающее.

– Что там? – пробормотал гладивший мне пальцы незнакомец, заметив, что я отвлеклась.

Он был совсем близко. Так легко было бы раствориться в бездумных удовольствиях. Так уютно, если сравнивать с окружившими нас сложностями.

Но я, сама не слишком понимая почему, отодвинулась:

– Мне пора.

Кадуан, когда я втиснулась на лавку рядом, даже не оглянулся. Погонял в стакане остатки вина.

– Дурная у тебя привычка, – буркнул он, – замечать меня, когда мне хочется быть незаметным.

– Мне уйти?

– Нет. – Он метнул на меня тяжелый взгляд из-под век, задержал его. – Нет, не уходи.

Я посмотрела на его почти опустевший стакан. Наверняка не первый.

– За что пьем?

Едва заметная улыбка.

– За день рождения доброго друга. Который сам за себя не выпьет.

– О… – Я закусила губу.

Много у него будет таких одиноких дней рождения.

– Он бы стал королем куда лучше меня, – продолжал Кадуан, глядя в свой стакан. – Он и должен был им стать. Просто смешно, что этот титул достался мне. Надо бы ввести закон: если отстоишь в ряду наследников больше чем на десять шагов, отступись.

– Теперь ты король. Мог бы ввести такой закон.

– Пожалуй, мог бы. – Кадуан моргнул.

– Вот видишь? – Я наклонилась к нему. – Нововведения, король Кадуан.

Матира, я напилась! Нельзя было так напиваться. Я бы не удивилась, если бы он оскорбился. Но он ответил с коротким смешком:

– Нововведения. Да, может быть. Но даже так… – Взгляд его ушел вдаль, лицо стало серьезным. – Я все думаю, как много людей нужней меня могли бы жить. Среди них были самые блестящие умы из всех, кто ходил по земле. Глядя на тот вскрытый труп, я все думал, сколько других, умнее меня, могли бы стоять на моем месте и сложить то, что у меня не складывается. А живым ушел я.

У меня пересохло во рту. Я сделала большой глоток.

Я ни на миг не забывала о письме в кармане – и о запрете в этом письме. Кадуану нужны ответы, но ему не дозволено искать их в Нирае.

Мне не хотелось ему говорить. Не сейчас.

Но, отняв стакан ото рта, я встретила его упорный, раздевавший меня до нитки взгляд.

– Как я понимаю, – сказал он, – ты получила письмо от отца.

Я окаменела и без слов выругала себя за отказ от невысказанного обещания.

Отсутствие ответа вполне заменило ответ.

– Догадываюсь. – Кадуан откинулся к стене. – В Нираю не едем.

– Не едем. – У меня слова шли туго.

– Лично я совершено ошеломлен, – объявил он и залпом допил вино.

– Даже если я не согласна, не мне оспаривать его решения.

Кадуан дернул ртом.