Дети павших богов

Здесь было пугающе светло. Пол и стены из того же гладкого белого камня, как снаружи, и также покрыты резьбой. Ни дверей, ни украшений. И светильников нет, но есть свет. И никого – однако я чувствовала на себе тяжелые взгляды.

– Дрянное место, – пробормотал Макс, шагнув вперед.

– Охраны нет?

Шагнув за ним, я невольно перешла на шепот. Слишком здесь было тихо – от противоестественной тишины так и несло угрозой.

Едва договорив, я наткнулась на спину Макса: он внезапно застыл на месте.

Перед нами стояла старуха. Вся в черном, в черном платке, похожем на капюшон. Она не шевелилась, руки сжала на животе. В пустых глазницах морщинистые шрамы. Сиризен.

– Вознесенные, вот уж это совсем лишнее!

Женщина словно не услышала его, только мышцы вокруг ее шрамов неодобрительно дернулись.

Я не могла оторвать от нее глаз. Так вот каковы сиризены в старости! Я не видела никого старше пятидесяти. И хотя все сиризены были несколько жутковаты, эта уж вовсе не походила на человека. Кожу под шрамами заливал оттенок легких синяков.

– За кем? – проскрипела она.

– Вардир Исраин, – ответил Макс.

Женщина так уставила на меня слепой взгляд, что мороз прошел по спине.

– Она со мной, – добавил Макс.

Стражница еще несколько неуютных секунд разглядывала меня, потом резко отвернулась, словно сочла недостойной внимания. Пальцем указала дальше по коридору и пропала прежде, чем мы сделали первый шаг.

Макс целеустремленно двигался вперед, как будто ее хрупкий палец продолжал указывать ему путь, хотя мы не раз уже свернули за угол и по изгибам коридоров. Кругом был резной белый камень, такой яркий, что я стала щуриться, а стены словно давили на нас с боков.

И все та же необыкновенная тишина, как если бы звук увядал и умирал в воздухе. Стук наших шагов словно противоречил духу этого места. Однажды – мы как раз свернули за поворот – что-то прорвалось. Пронзительный, мучительный крик прорезал воздух, словно в ухо мне вонзился окровавленный длинный ноготь. Я застыла.

Но звук уже оборвался. Будто обломилось с двух сторон тонкое стекло, звякнув лишь на долю секунды.

И снова такая тишина, что я гадала, не оглохла ли.

Мы с Максом дружно остановились. Посмотрели друг на друга.

Я почти сразу поняла, что услышала. И почему здесь так невероятно тихо.

– Чары, – сказала я. – Эта тишина.

– Да. – Он мрачно кивнул.

Мне стало зябко от этой мысли. Очень может быть, в воздухе сейчас раздаются вопли страдания вроде того, что дошел до нас в случайном разрыве чар. Раздаются, оставаясь неуслышанными, задавленными тишиной.

Дрянное место.

Мы миновали еще несколько коридоров, а потом Макс, остановившись, повернулся к стене. Он просто приложил к белому камню ладонь, и стена разошлась, как занавес под невидимыми руками. Только что был твердый камень, а вот уже дверь.

Я не успела двинуться с места. Макс поймал меня за плечо.

– Мы ничего от него не потерпим, – сказал он. – Ничего. Хорошо?

Я ответила кивком, и Макс открыл дверь.

То, что я видела перед собой, даже не напоминало человека.

Правду сказать, здесь многое было непостижимо уму. Резьба на стенах словно шевелилась, хотя, стоило задержать взгляд на каком-то участке, он оказывался неподвижным. В камере – тесной коробке, вырезанной в белом камне, казалось разом светло и темно. И ничего в ней не было, даже кровати или горшка. Смердело человеческими отходами и разложением, но я ничего такого не увидела.

Лежащий на полу свернулся, подтянув колени к подбородку. На нем была простая грязная одежда: рубаха, когда-то белая, и рваные темные штаны. Он лежал ко мне спиной, так что видны были только костлявые плечи и затылок с редкими, клочковатыми белыми волосами.

– Вардир, – позвал Макс.

Когда тот обернулся, я проглотила крик.

Он ухмылялся – безумной улыбкой. И как ему было не сойти с ума, если его лицо – бесцветно-белое лицо вальтайна – было уничтожено, исполосовано кровавыми бороздами.

В тот же миг во мне взметнулась, накрыв с головой, ненависть Решайе.

Вардир неуклюже зашевелился, разворачиваясь к нам. Теперь стало заметно, что он, в сущности, молод, наверное немного за сорок.

– Макс, – выдохнул он. – Максантариус Фарлион. Двое старых друзей разом. Как это мило, как мило.

Он придвинулся к нам, растопырил пальцы кривыми древесными сучками. Макс оттащил меня подальше.

Во мне взметнулось воспоминание. С такой же улыбкой он склонялся надо мной с ножичками в руках в той белой комнате.

Мне пришлось перехватить Решайе, рванувшегося наружу – к горлу Вардира. Я не уступила ему тела, но крошечный клочок Решайе все же прорвался в прерывистом шепоте.

– Я тебе не друг!

Не мой голос. Не мой выговор.

– Ах да. – Вардир будто обрадовался. – Так и есть. Носители могут быть разные, но я всегда узнаю.

Я оттеснила Решайе.

«Довольно. Он нам нужен».

…Он должен умереть за то, что со мной сотворил…

«Попасть сюда хуже смерти».

– Мы не праздновать встречу пришли, – отрезал Макс. – У нас есть вопросы.

– Вопросы? – Вардир заулыбался шире прежнего, так что смялись все рубцы на его лице. – Было время, я любил вопросы.

– Мне нужно знать, возможно ли заклятием привязать жизнь к жизни.