Дети прилива

Из дневника Клода Хестермейера

Я начал запирать дверь в мой кабинет и днём, и ночью, опасаясь, что кто-нибудь войдёт и найдёт этот дневник или ещё какое-то свидетельство, которое я позабыл уничтожить. Моя дверь захлопывается сама благодаря одному из тех хитроумных дверных закрывателей, что изобрела Ханна Ланкастер, и сама же запирается. Прежде, когда опасность ещё не подстерегала меня на каждом шагу, под мою дверь всегда было что-нибудь подсунуто, она стояла открытой, чтобы мои студенты знали, что могут зайти и поговорить со мной в любое время. Теперь я скрываюсь и игнорирую любой стук в дверь.

Не то чтобы многие стучат в неё. В последнее время я был крайне раздражительным, а после того, как я попросил Врага достать те деньги, я чувствовал себя усталым и совсем ушёл в себя. Мне сделалось тяжело поддерживать беседу, и поэтому мой кабинет стал моим убежищем. Или тюрьмой.

Во вторник я вернулся к себе после обеда и увидел, что моя дверь распахнута. Я посмотрел вниз и увидел, что ей не даёт закрыться очень необычная подпорка – высохшая и посеревшая морская звезда.

Я нахмурился, гадая, что бы это могло значить. Тут я резко выпрямился, потому что дверь раскрылась настежь. Это оказался один из слуг, молодой человек по имени Томас. Он, должно быть, увидел, что моя дверь открыта, и истолковал это как знак того, что я хочу, чтобы у меня прибрали. Он низко поклонился мне, а затем прошёл мимо и быстро зашагал прочь по коридору.

Я проводил его взглядом, а затем бросился в кабинет и запер за собой дверь.

– Это тебе не понравится, – сказал Враг, который сидел развалившись в своём излюбленном кресле.

Я проследил, куда он смотрит. Ледяные капли пота заструились по моей груди.

Прямо посреди моего стола лежала груда золотых монет, не заметить её было невозможно.

10 Сиротский приют

По последним подсчётам Элли, приют был домом для тридцати двух детей. Число было невелико, и большинство спален пустовало; со времени урагана Эверкрич не было страшных штормов, и Враг не ходил по Городу уже двадцать три года.

Это было уютное здание с низкими потолками и длинным извилистым коридором, расходившимся к спальням, ванным и игровым комнатам, к художественным студиям и кухням. Здесь пахло ватными одеялами и дымом и всегда было теплее, чем в мастерской. Матроны на всякий случай даже не занимали старую Эллину спальню, хотя она никогда туда не заходила.

Когда Элли торопливо шла по коридору, мимо неё в погоне за крохотным мальчонкой просеменила рассерженная матрона с утомлённым взглядом.

– Ян, Эдвард говорит, что ты его лизнул – это правда?

Мальчишка повернулся, сморщив нос:

– Фу, зачем мне его лизать? Он противный на вкус.

Элли отыскала Анну в игровой, та гладила по голове кучерявую малышку с заплаканными глазами. Элли смотрела, как Анна, обняв девчушку, прошептала что-то ей на ухо. Малышка засмеялась, Анна мягко указала ей на дверь, и та весело, вприпрыжку выбежала из комнаты, утирая слёзы.

Тут Анна заметила Элли, и улыбка исчезла у неё с лица. Она плюхнулась в кресло, взяла миску сушёного инжира и водрузила ноги на табурет, ни дать ни взять царица на троне.