Дети войны

Завод эвакуировался в Новосибирск. И отчётливо всплывает в памяти: товарный вагон, нары нижние и верхние, внизу — женщины и дети, наверху — мужчины. Долгие остановки. Успевали набрать на станции кипяток. Поезд наш длинный-длинный, а до заветного крана с кипятком порой не близко, да ещё очередь. Да, остановки долгие — на запад идут поезда к фронту, их надо пропускать в первую очередь. До Новосибирска добирались недели две. Казалось, вся страна состоит из бесконечных железных дорог, бесконечных поездов… В конце войны У. Черчилль скажет, что главное сражение было нами выиграно на железной дороге — грандиозной эвакуацией предприятий. Наркомом — Народным комиссаром железных дорог с 1935 года и почти до конца войны был Лазарь Каганович.

В Новосибирск были эвакуированы ещё Московский и Ленинградский авиационные заводы, все авиазаводы слились с ОКБ Александра Сергеевича Яковлева и под его руководством разрабатывали и поставляли в армию различные типы истребителей. К 1943 году только «Як-9» выпускалось в день 30 самолётов. Прилетали военные лётчики и уводили их на фронт. Каждый день. Сколько погибло самолётов! А наших молодых парней-лётчиков! К этой мысли я часто возвращаюсь. Война живёт во мне. И хочется ещё много рассказать из того, что отчётливо застыло в памяти, — как работал завод, как заботился о детях сотрудников и о детях из подшефного детского дома.

В 6 лет я, самый маленький в пионерском лагере завода, «принимал в пионеры» лётчика-аса, героя, в последствии, трижды героя СССР, маршала авиации, Александра Ивановича Покрышкина. Замирая от волнения и счастья, я дарил Александру Ивановичу красный пионерский галстук.

О маме, папе, бабушке

Мама работала секретарём главного инженера, полковника Артёма Тер-Маркаряна. Это была ответственная должность. Мама отслеживала график сотрудничества и поставок с заводами-смежниками, направлялась туда для решения оперативных вопросов Ей приходилось ездить туда в командировки для решения вопросов. Иногда она «забрасывала» меня в «Эмку» и везла с собой до соседнего небольшого города. Шофёр вёл машину энергично, но порой добирались только за два-три часа…

Приходили похоронки и сообщения о без вести пропавших родных, друзей. В бело-серых конвертиках на полупрозрачной папиросной бумаге. Без вести пропал мой дядя десантник, Абрам Наумович — родной брат мамы. Бабушка, Софья Марковна, получив такой конверт и клочок папиросной бумаги, зарыдала в голос. Но — бывало и такое! — в конце войны дядя нашёлся. Его «оживляли» в разных госпиталях, и следы затерялись. Бабушка, не успев дочитать письмо до конца, упала в обморок.

Бабушка жила с нами. Она растила меня в войну, ведь мама работала в день по 12—16 часов, обеспечивала связь дирекции с Москвой.

Мой отец, Борис Соломонович, был талантливом учёным в области радиотехники. Провинциальный мальчик из очень бедной семьи, он в 14 лет один приехал в Киев. Был рабочим, закончил ремесленное училище, техникум, вечерний институт. В Вузе стал любимым учеником, а потом и сотрудником заведующего кафедрой профессора Никитина. И тут не могу умолчать… Никитин сознательно остался в Киеве, активно сотрудничал с захватчиками, агитировал за самостийную Украину…

После войны у меня родился брат. Забот и беспокойства в семье прибавилось. Послевоенный быт, далёкий от сытости и самых простых удобств. Всё это особенно остро осознаёшь, когда у тебя самого появляются дети…

Сразу после Победы отца перевели на работу в Ленинград. Мы с мамой и бабушкой переехали туда только в мае 1947 года. И с этого мая стал я навсегда ленинградцем, петербуржцем…

…Авиация спасла меня. Вместе с мамой. Она изменила траекторию моей судьбы. Может быть, похоже, как это происходит нынче с самолётами, благодаря системам предупреждения столкновений. В создании таких систем участвовал и я…

Абстрактная живопись

Галине