Дети войны

Что абстрактные символы нам говорят,
из художника выпорхнув рук?
Вот я вижу — обстрела зловещий квадрат,
репродуктора траурный круг.
Репродуктора круг промерзал добела,
а квадрат занимался огнем,
и кирпичная кровь по кварталу текла…
Вы о чём, мой художник, о чём?

Я абстрактную живопись с детства постиг —

это жизнь у черты роковой.
Это детский голодный беспомощный крик
под оглохшей подвальной плитой.
Но когда выносили меня из огня,
о плиту ударяя плечом, —
тут уж видно, сам Бог хлопотал за меня…
Вы о чём, мой художник, о чём?

Как всё было давно! А за мной все спешат,

как в театре меняя цвета, —
круг печальный, да тесный до боли квадрат,
да прямая до дури черта.
Но в моей геометрии вышел пробел.
Он сверкает счастливой звездой:
треугольник любовный пока не задел,
пролетел, отведённый тобой.

Аккордеон

Памяти лейтенанта морской пехоты

Абрама Наумовича Хаскельмана

Отец пришёл с войны.
Победный блеск погон.
Один рукав пустой,
в руке — аккордеон.

Запричитала мать,

уткнувшись горячо
над планками наград
в отцовское плечо.

Отец пришёл живой!

И явь моя и сон.
Один рукав пустой,
в руке — аккордеон.

Сквозь госпитальный тыл

из дыма, из огня
трофейный инструмент
он вынес для меня.

Сказал: «Играй, сынок!

А мне уж не судьба.
Пусть с музыкой твоей
взойдёт твоя звезда!»

О, музыка моя!

Из тех далёких дат —
там новобранцев сбор,
где Горвоенкомат.

Гремит, гремит оркестр,

и песня всё слышна:
«…народная война,
священная война!»

На грозный голос труб

сбегалась детвора-
девчонки, пацаны
из каждого двора.

Под слёзы матерей,

рыдания невест
печатал строй шаги,
а впереди оркестр.

А впереди него

под детское «Ура!…»
девчонки, пацаны
из каждого двора.

О музыка моя!

Из тех военных лет —
там свастика горит
на кадрах кинолент,

и красный поднят флаг,

и вся поёт страна:
«…народная война,
священная война!…»

Отец пришёл с войны.

Победный блеск погон.
Один рукав пустой,
в руке — аккордеон.

На мне уж седина,

аккордеон со мной.
И кажется отец
ещё живой, живой!

И мать ещё жива —

уткнулась горячо
над планками наград
в отцовское плечо.

Звучит аккордеон.

А песни той войны,
и подпевают нам
девчонки, пацаны.

Отец пришёл с войны.

И явь моя и сон.
Один рукав пустой,
в руке — аккордеон.

Ада Дихтярь

В тылу

Ада, 1941 г. Последние мирные дни

Про четвероногих

Не дано было понять мне, девочке трёх с половиной лет, что рядом с Ворошиловградом, городом, где жила тогда наша семья, проходит прифронтовая полоса. И слова «война», «фронт», «воздушная тревога» хотя сразу вошли в нашу детскую речь, но ничего не значили. Не в пример трудному, но хорошо понятному слову «бомбоубежище». Именно с ним и связаны мои первые воспоминания о войне.