Дети войны

Корабль возвышался над нами, борт изгибался, заслонял небо. Черные планки обшивки шли внахлест, рисунок древесины проступал сквозь краску. Эту лодку – огромную, чужую – строили враги. Мы лишь изменили ее цвет. Удалось ли вытравить душу, которую дали кораблю захватчики? Или она все еще таится во мраке трюма, в плавниках и жабрах корабля? Нет, плавники и жабры у рыб, корабль движется по-другому – я знала как, учила особые слова чужого языка и понимала их смысл, но сейчас не могла вспомнить.

Мельтиар поднялся со скамьи, лодка качнулась, волна хлестнула через край. Я зажмурилась на миг, а когда открыла глаза, увидела, что сверху сбросили лестницу: блестящие металлические планки, скрепленные гибкими черными трубками. Привычная вещь. На войне мне часто приходилось подниматься по таким перекладинам.

– Наверх, – велел Мельтиар.

Одна за другой младшие звезды принялись взбираться по лестнице. Каждый раз лодка вздрагивала, чужой страх накатывал на меня, отражался в сердце. Когда пришла моя очередь, я потуже затянула перевязь ружья, поднялась, шагнула вперед. Дно лодки накренилось, и я едва не потеряла равновесие – но Мельтиар поймал меня за руку и удержал. Я вцепилась в перекладину и полезла наверх.

Я закрыла глаза, и страх вновь угас. Подниматься было несложно – даже проще, чем карабкаться по качающейся лестнице в летящую машину. Только шум волн отвлекал и тяжесть ружья тянула вниз, но еще немного – и я коснулась последней планки. Кто-то ободряюще хлопнул меня по плечу и помог взобраться на палубу.

Я огляделась. Девушка-техник – это она мне помогла – все еще держала меня за руку. Прикосновение было уверенным, без слов говорило: мы в безопасности, корабль наш. Я поймала ее взгляд и кивнула. Девушка улыбнулась, отпустила меня и пошла прочь. Я смотрела, как она идет – босые ноги легко ступают по черным доскам палубы, светлые крылья прижались к спине, стали неразличимы. Наверное, и в самом деле нечего бояться, раз крылатая звезда не пытается взлететь, шагает без тревоги, словно по коридорам города.

Но в городе никто не ходит босиком.

В городе под ногами всегда металл, камень, сверкающие черные плиты. А здесь, даже если зажмуриться, чувствуешь, как еле заметно качается палуба. Я взглянула на темные стволы мачт, на снасти. Отличаются ли они от канатов и оттяжек на кораблях врагов? Но всмотреться я не успела – меня ударил порыв ветра, сердце сжалось, а потом заторопилось, застучало быстро-быстро.

Корабль качнулся сильней, и я обернулась, борясь с подступившей тошнотой.

Киэнар опустился на палубу, но не сложил крылья – они вздымались и били по воздуху, тяжело и сильно. Его напарник приземлился рядом, палуба отозвалась дрожью. Я запрокинула голову, увидела Каэрэта и Армельту. Неотличимые друг от друга, они все еще кружили в небе, над мачтами.

– Все соберитесь здесь, – сказал Мельтиар.

Он только что поднялся, стоял, положив руку на борт, и смотрел на море. Ветер и волны заглушали голос, но приказ, прорезавший мысли, был горячим, как ружье после сотни выстрелов.

Идите ко мне.

Младшие звезды подошли, столпились возле Мельтиара – я не заметила, как оказалась среди них. И четверо крылатых воинов теперь тоже стояли на палубе, держались за руки и уже не казались такими уверенными и сильными. Предвестники Эртаара замерли поодаль. Мельтиар обернулся, указал на одного из них, спросил:

– Как тебя зовут?

– Шерири, – ответил тот.

– Шерири. – Мельтиар произнес имя медленно, пробуя каждый звук. – Повтори всем то, что объяснял мне.

Борт наклонился, качнулся обратно, мой судорожный вздох утонул в шуме ветра. Мне почудилось: корабль кренится, потому что мы все толпимся в одном месте. Не удержится, перевернется, а берег далеко, под нами темная глубина…

Но Мельтиар по-прежнему стоял уверенно, лишь ветер раздувал рукава его рубашки, швырял и путал пряди волос. Под требовательным взглядом Мельтиара Шерири шагнул вперед, золотистые крылья вздрогнули, раскрылись на миг и вновь исчезли в складках одежды.

– Мы пропитали корабль магией, – сказал Шерири. Взглянул на Мельтиара, на всех нас, сделал глубокий вдох и продолжил: – Но он наполнен магией не так, как машины. Он как неподходящий, хрупкий сосуд, и любое неосторожное движение может его повредить. Поэтому никто, ни один из вас, – он замолк, вновь обвел всех взглядом, – не должен использовать магию на корабле. Только ту, что всегда с вами, – в крыльях, в оружии, – ее можно. Но больше ничего нельзя, даже самую простую целебную силу.

– И темноту, – сказал Мельтиар.

Шерири отвел взгляд, но повторил, отчетливо и твердо:

– И темноту. Особенно темноту. Разве что корабль уже не сможет плыть и другого выхода не будет.

– Настолько хрупкий, – проговорил стрелок, стоявший рядом со мной. – Как он выдержит море?

Эти слова прозвучали совсем тихо, но Мельтиар их услышал.

– Не бойтесь, – велел он. – Моей темноты хватит на всех вас. Если корабль не выдержит, я верну вас домой.