Дети золота, дети песка

Они сидят в тишине до тех пор, пока пламя очага едва ли не догорает до конца. Лишь когда дом практически погружается в полную темноту, Ньял поднимается на ноги, начиная одеваться. Хейд отводит взгляд, не желая смотреть на обнаженное его тело, и сама одеваться начинает только тогда, когда он выходит из дома, позволяя ей остаться одной.

Застегивая потуже ремни кожаного корсета, Хейд поднимает взгляд вверх, сквозь отверстие для выхода дыма в крыше смотря на звезды. Ей до сих пор не верится в то, что она собирается сбежать, ослушавшись и вырвавшись из удушающего плена матери.

Когда Исгерд узнает о том, что Хейд сбежала, она будет в ярости. Быть может, даже жаль, что она не сможет увидеть перекошенное ее лицо. Подойдя к двери, она еще раз оборачивается, смотря на дом, что стал ее последним пристанищем в Чертоге Зимы.

Ньял дает ей свой меч и своего коня, а также немного еды и воды в дорогу. Рассказывает, как добраться до земель своего отца, и обещает, что обязательно найдет ее, когда все закончится. То, что она его не полюбит, не значит, что они не смогут быть товарищами – так говорит он, пока Хейд сжимает в руках ножны, которые Ньял ей отдал. Взволнованно выдыхает она, подается ближе и, коснувшись кончиками пальцев его лица, оставляет невесомый поцелуй на его щеке.

– Спасибо, Ньял.

Отходит Хейд в сторону, проверяет, сколь надежно закреплены тюки с едой на седле. Конь – такой же рыжий, как и его хозяин, – беспокойно переступает с ноги на ногу, пока Олафсон похлопывает его по шее, успокаивая. Ворона крепит ножны на пояс, взмывает в седло, и Ньял подает ей поводья. Они смотрят друг другу в глаза в последний раз.

Ударив коня по бокам, Ворона срывается прочь.

Ньял смотрит ей в спину до тех пор, пока темная фигура не исчезает в лесу. Хейд потребуется время для того, чтобы добраться до Зимнего Холма, а уж он проследит за тем, чтобы ее не кинулись искать раньше положенного срока. Представить реакцию Исгерд ярл на подобное своеволие сложно, да только Олафсон не из тех, кто поддается страху.

Кто бы мог подумать, что сердцу его будет так больно? При Вороне храбрился, вид делал, словно бы отказ ее ему безразличен, а что теперь? С каждым пройденным мгновением отдаляется она все дальше, спешит навстречу новой жизни, только вот дело совсем в другом.

Она никогда не была близко. Теперь уже никогда не будет.

Ньял из тех мужчин, которые могут получить любую женщину. По крайней мере, так о нем говорят. Он юн, красив, силен. Характер скверен, правда, да только кто из северных воинов может похвастаться тем, что он покладист? Все они своевольны и дики, и любовь у них такая же. Хейд такая любовь не нужна. Она ищет покоя. Может, и вовсе ничьей женой быть не желает.

Шум тяжелых лошадиных копыт затихает где-то в глубине леса, и только тогда Ньял возвращается в дом. Все размышляет о том, что рассказала ему Хейд о своей матери. Исгерд ярл никогда не казалась женщиной приятной, но чтобы подобным образом поступить с единственной дочерью… Подложить ее под мужчину ради собственной выгоды! И сейчас эта женщина сближается с кюной, нашептывает темные свои думы ей в уши, льет черную воду в ее сердце. Ее необходимо остановить, показать всем, что скрывает в себе ее «доброта».

Но доказательств нет. Единственная, чьему слову против ярла Трех Сестер могут поверить, сейчас держит свой путь в сторону Звездного Холма, да и станет ли Хейд идти против матери? Исгерд запугала ее, согнула и сломила, поэтому не стоит призывать ее в свидетельницы злодеяний своей родительницы. Может, Ньял. Пылок, но не глуп.

Необходимо найти другой способ повернуть колесо в другую сторону. Сделать так, чтобы каждому стало ведомо, кем на самом деле является Исгерд ярл.

Приходится своим ходом возвращаться в Чертог Зимы. Кутается сильнее в теплый мех, бормочет проклятья себе под нос и продолжает идти упрямо, погружаясь по колено в рыхлый снег. Было бы куда легче преодолеть этот путь верхом, но выбирать не приходится. К тому моменту, когда достигает он желаемых ворот, практически полностью выбивается из сил. Стражники впускают его в поселение, недоумевают, отчего ярлов сын возвращается без коня, но не говорят ничего. Лишь смотрят на то, как, переваливаясь с бока на бок, продолжает упрямец свой путь.

Думает о том, что обитатели дома могут спать, лишь тогда, когда оказывается у его порога. Топчется на месте, словно бы не решаясь, но неуверенность – чувство, Олафсону незнакомое. Шмыгнув носом, он трет лицо рукавом, стирая иней с ресниц и бровей, а после тяжелым кулаком стучит требовательно несколько раз по крепкой двери. Внутри тихо, но от крыши тянется тонкая струйка дыма; значит, правитель Ока Одина и его семья здесь. С ранами, которые Ове получил во время плаванья, им не уйти.

Ему открывает супруга ярла. Кутаясь в шаль, Сванна смотрит на него с изумлением, не понимая, что привело его к ним на порог. Ньял торопливо кланяется ей, стараясь соблюдать приличия, и, выпрямившись, опускает вниз ткань, прикрывающую нижнюю часть его лица, проговорив сиплым голосом: