Детишки в доме на холме

Я как раз собиралась повернуть обратно, когда тропа привела меня к другой, более широкой и нахоженной. На перекрестке стоял указатель с надписью: «Лунная заводь, 1/4 мили». Стрелка показывала направо. Под стрелкой налево было написано: «Красная тропа», «Серебряная тропа». Судя по карте, которую я, к счастью, успела достаточно хорошо изучить, так назывались проложенные через заказник туристические маршруты.

Рядом с указателем стоял старый информационный щит – такой же, как на воротах заказника, только более старый. Он был весь в потеках ржавчины; кроме того, на жести виднелись многочисленные круглые отверстия – следы пуль или дроби. «Костры запрещены, проезд на автомобилях запрещен, установка палаток запрещена», – гласила надпись на щите. Ни слова об охоте.

Я повернула направо, и уже через несколько шагов тропа заметно сузилась. Теперь она шла под уклон, то и дело огибая довольно крупные камни, старые пни и упавшие деревья, и в конце концов привела меня к выкрошившимся каменным ступенькам, спускавшимся к берегу озера. Неровные каменные плиты, вросшие в откос, были покрыты скользким мхом.

Придерживаясь руками за ветки кустов, я спустилась к воде. Двигалась я очень медленно и осторожно – меньше всего мне хотелось подвернуть ногу. Скорее всего, мобильная связь здесь тоже отсутствовала, а место, по всем приметам, было редко посещаемое.

Заводь оказалась небольшим укромным заливчиком, окруженным березами и ивами, – самое подходящее место для подростковых тусовок. Пляж был галечный, в самом центре чернел след от костра, рядом с которым я обнаружила две пивные банки и несколько окурков. Кусок толстого бревна, очевидно, принесенный водой, служил скамейкой. Я опустилась на него и провела кончиками пальцев по вырезанным на старом дереве именам и инициалам.

С. В., Х. У., «Здесь был Танзи» и так далее. Я искала инициалы Л. Ш. – искала хоть что-то, что могло бы подсказать мне, что́ случилось с Лорен, но, разумеется, ничего не нашла.

Ну, не очень-то я и рассчитывала…

Некоторое время я любовалась тем, как солнечные лучи танцуют на воде, потом попыталась представить себе поднимающуюся из воды женскую фигуру – ажурное, как Эйфелева башня, тело, сотканное из сетей, костей и пустоты. Бр-р!.. Сдвинувшись с места, я двинулась вдоль заводи.

Не сразу, но мне удалось найти дерево с дуплом, о котором рассказывали ребята. Старую, белоснежную, как бумага, березу с узловатой, отстающей корой. На высоте футов шести от земли в стволе темнела дыра размером с кулак – самое подходящее, на взгляд подростка, место для тайника. И именно в таком месте, как мне казалось, Дженни Погремушка могла бы оставить свой дар.

Привстав на цыпочки, я просунула руку в дупло, рассчитывая найти там пачку сигарет или пакетик с травкой. Некоторое время я впустую шарила в деревянной трухе, потом мои пальцы наткнулись на какой-то гладкий и твердый предмет прямоугольной формы. Рядом с ним я нащупала небольшой бумажный сверточек.

Подцепив оба предмета пальцами, я вытащила их из дупла.

У меня на ладони лежали старая позолоченная зажигалка «Зиппо» с выгравированной на ней бабочкой и сложенный в несколько раз листок из папки на кольцах (такую тетрадь мы когда-то использовали для нашей «Книги монстров»), перевязанный грязным садовым шпагатом.

Стараясь справиться с сердцебиением, я повертела зажигалку в руках, провела кончиками пальцев по выгравированным с ее обратной стороны буквам «ХХ».

Этого не могло быть.

И тем не менее…

Бабушкина зажигалка. Я была уверена, что не ошиблась.

Я открыла колпачок, крутанула колесико.

Фитиль вспыхнул.

Зажигалка была вычищена и заправлена. Кто-то об этом позаботился.

Дрожащими пальцами я развязала шпагат и развернула бумагу. Внутри крошечной посылки лежал невзрачный серый камешек. На листке я разобрала слова:

«Чудовище дарит охотнику за чудовищами заветный камень, чтобы он мог загадать желание.

Чего хочет охотник?

О чем он мечтает?

Что ему снится?

А что снится чудовищу?

Быть может, ему снится давний сон о том, что любой конец – это новое начало?

Или, может, ему снится огонь?..

Рычаг, потянув за который можно сжечь и разрушить прежний мир?

Или слова: «Мертвые – мертвы»?

Что снится тебе, охотник?

То же самое?

Неужели мы с тобой видим один и тот же сон?

Мечтаем об одном и том же?»

Мое тело словно пронзил электрический разряд.

Чувствуя, как бешено бьется сердце, я огляделась по сторонам, впиваясь взглядом в каждое дерево, в каждую тень, и прислушиваясь. Чувство, что за мной наблюдают, с каждой секундой становилось все сильнее, все отчетливее.

Что ж, это было частью игры.

В прятки.

В кошки-мышки.

Поймай меня, если сможешь…