Детишки в доме на холме

– Эй?! – позвала я, но мой голос сорвался.

Я буквально физически ощущала направленный на меня взгляд. Чудовище было совсем рядом. Еще никогда я не подбиралась к нему так близко.

– Ты здесь?! – снова крикнула я.

Листва зашуршала под пронесшимся сквозь кроны порывом ветра, закачались, застучали друг о друга ветки.

На каменистый берег с хлюпаньем накатилась волна – накатилась и отхлынула.

Прожужжала где-то вдалеке моторная лодка.

Крикнула в камышах гагара. Ее низкий, протяжный крик был похож на насмешливый хохот.

Я спрятала зажигалку, камень и листок бумаги в карман и несколько раз глубоко вдохнула. И только убедившись, что в самое ближайшее время обморок мне не грозит, я повернулась и стала подниматься по замшелым каменным ступенькам.

Чудовище

– 20 августа 2019 г. —

Я слежу за ней из-за деревьев, и мое сердце стучит так сильно, что кажется, еще немного, оно вырвется из груди и взлетит к небесам, громко зовя ее по имени.

Мы не виделись давно.

Очень давно.

И вот она здесь. Совсем рядом.

В это трудно поверить. Почти невозможно. И все-таки это она.

Я вижу, как она встает на цыпочки, сует руку в дупло старой березы и достает мой подарок.

Я не сомневалась, что она его найдет. Она очень умна, и она – охотник.

Охотник на монстров.

Мне приходится прикусить губу, чтобы не окликнуть, не позвать ее по имени.

Да, я знаю ее настоящее имя, от которого она отказалась очень давно.

Я так сильно прикусываю губу, что мой рот наполняется кровью – теплой, соленой кровью.

– Эй? – кричит она, и ее взгляд устремляется в мою сторону, но она меня не видит.

– Ты здесь?

Да. Да. Да!!!

Я едва не вышла из своего укрытия. Едва не показалась.

Притяжение было столь сильным, что, сдерживаясь, я испытывала почти физическую боль.

Меня тянуло к ней. Очень.

Еще рано!..

Эта мысль отрезвила меня.

Я снова замерла неподвижно.

Ви

– 7 июля 1978 г. —

– Говорю тебе, я его видел! – настаивал Эрик. Его голос звучал визгливо и с каким-то странным присвистом, словно у него в горле застряла резиновая игрушка для собак.

– Ну-ка, опиши его еще раз, – сказала Ви и сдвинула брови. Сейчас она чувствовала себя детективом из телесериала – лысым, обожающим леденцы Тео Коджаком или Коломбо в мятом плаще и с сигарой в зубах.

Они сидели у себя в клубе. На срочной встрече настоял Эрик, утверждавший, что видел настоящего монстра. Видел на самом деле, и не один раз, а дважды: вчера вечером и сегодня.

Но даже если Эрик фантазировал, Ви была ему почти благодарна за то, что он отвлек ее от бесконечных размышлений о евгенике, о профессоре Хиксе и бабушке. Ви пыталась найти какое-то объяснение тому, что́ она узнала, но у нее ничего не получалось. От всего этого можно было буквально сойти с ума.

О том, что́ она обнаружила в ящике бабушкиного стола, Ви не стала рассказывать ни Айрис с Эриком, ни Пэтти. Вместо этого она предпочла солгать. В кабинете не было абсолютно ничего интересного или заслуживающего внимания, сказала она и даже состроила подходящую гримасу: мол, зря старались.

Пэтти, впрочем, была не слишком расположена ее расспрашивать. Она сильно разозлилась на Ви за то, что она унесла с собой ключ от кабинета.

«Я просто дура, что связалась с тобой! Надо же было довериться ребенку!» – сказала Пэтти, сердито качая головой, и Ви показалось, что в нее вонзаются тысячи острых, ядовитых колючек.

«Но ведь ничего страшного не произошло», – напомнила она. В самом деле, за выходные ключа никто не хватился, а в понедельник, зайдя утром в Приют, чтобы поговорить с мисс Эвелин насчет списка растений для сада, Ви незаметно повесила его обратно на крючок, пока Семафорша разглядывала каталоги.

Это было просто.

Сложнее дело обстояло с потерянным фонариком. Говорить о нем Пэтти Ви не стала, понимая, что медсестра разозлится еще больше и тогда ей придется раз и навсегда распрощаться с надеждой, что когда-нибудь в будущем ее снова удастся уговорить помочь или обменяться информацией. На всякий случай она все же прошлась по коридорам Приюта и обыскала траву на лужайке и возле сарая, где в ту ночь ждали ее Эрик и Айрис. Но фонарика Ви так и не нашла. Судя по всему, она оставила его в кабинете, и это было очень скверно.