Детки без клетки. Среднее образование в семье

Математику мы всегда изучали устно. Ложились на живот, рядом друг с другом, открывали учебник Петерсона, и Герман устно отвечал на каждую задачу. В начале урока пропускали повторения и легкие задания. Я читала объяснение, и начинали решать. Я показывала пример, дальше продолжал Герман. Особое внимание мы уделяли задачам со звездочкой, добавляя задачи и из других источников. За один раз проходили от 1 до 4 уроков. На эти занятия у нас уходило по одному часу 3 раза в неделю. Один раз в 2–3 недели Герман садился за стол и писал контрольную работу. Я прекрасно знала, что знает мой ребенок, но моя «клетка» не давала мне покоя и я чувствовала удовлетворение от сложенных стопочкой «отличных» контрольных за год. Сейчас мне это кажется не таким уж важным.

Письмо. Прописи (и впоследствии русский язык) — это единственный предмет, который требует сидения за столом. У меня был пунктик в голове, что самое важное — это сохранить здоровье. Поэтому я старалась не часто сажать ребенка за стол.

Мой ребенок неправильно держал ручку и плохо писал. Мы занимались письмом много, я была в отчаянии, результатов было мало. Сейчас таким детям ставят диагноз «дисграфия», но это не наш случай. Просто часть мозга, которая отвечает за письмо, видимо, развивалась дольше. Забегая вперед, хочу сказать, что проблемы с «русским языком» закончились в один день, как по взмаху волшебной палочки, но уже в 12 лет. И это далеко не редкость, особенно у мальчиков.

Мы занимались по школьным учебникам, выполняя, по моему мнению, самые интересные и сложные задания. Общее время занятий по этому предмету доходило до трех часов в неделю: три раза по часу.

Проблемы с «письмом» и «русским языком» были у нас постоянно. Я ругала сына, но потом поняла, что он не виноват, и мы стали вместе смеяться над его ошибками. Я стала относиться к этим проблемам, как будто это не важно и не имеет значения. Если сын расстраивался от очередного неудачно написанного диктанта, я ему говорила: «В будущем все тексты будут писать компьютеры под диктовку. Возможно, тебе и не пригодится умение грамотно писать». Конечно, это чушь, но мой ребенок и его эмоции для меня были важнее. Эта «чушь» помогла нам не зацикливаться на проблеме и не убить мотивацию. Если бы мой ребенок ходил в массовую школу, то его проблемы с «русским» вылились бы в ощущения тотального неудачника.

Во время занятий сына «русским» я делала домашние дела. То есть, фактически, не тратила на это время. Давала задания, потом проверяла. Позже, при диктовке диктанта я готовила обед. Очень удобно!

Вот что забыла отметить. Ребенок занимался и учился всегда рядом со мной на кухне. В свою комнату он ходил только играть и спать. Я точно понимала, что оставив 8-летнего ребенка одного в комнате, наполненной игрушками, с заданием или уроками, я требую невыполнимого. Ребенок в этом возрасте не в состоянии контролировать свои желания и распределять время. Во время занятий не должно быть никаких отвлекающих факторов. Про телевизор я вообще молчу. Сейчас в «Кайманчике» едва ли найдется человек, у которого есть дома телевизор. Только старое поколение продолжает пользоваться этим предметом, как символом благополучной советской семьи.

Во время занятий ребенку важна концентрация взрослого на его предмете. Постоянное общение радует детей. Никогда не надо было заставлять Германа заниматься математикой или окружающим миром, т. к. это мы делали вместе и он получал от этого только удовольствие.

Окружающий мир. Тогда, 6 лет назад, я считала, что «окружающий мир» надо изучать по учебнику. Нам повезло, действительно учебник был интересный и сложный. Впоследствии, столкнувшись с другим, более массовым учебником, я была в шоке от того, что там написано. Здесь надо очень придирчиво выбирать источники.

Мы разваливались на пуфиках или подушках на полу, и я читала сыну учебник. В конце параграфа были вопросы, на которые он устно отвечал, прослушав мое чтение. Ну и еще он выполнял задание в тетради, которая прилагалась к учебнику, правда, не очень часто. Думаю, если б сын сам читал учебник, он едва ли понимал и усваивал бы столько информации.

Этим предметом в таком виде мы занимались 1–2 раза в неделю по 30 минут.

Конечно, на этом изучение окружающего мира не заканчивается. Мы часто гуляли, беседовали на темы природы и обществознания. Обучение ребенка по интересным учебникам дало и мне много новых сведений, мне, профессиональному геологу и географу. Просмотр хороших научнопопулярных фильмов, впоследствии, стало не плохой альтернативой скучному чтению параграфа.

Да, мы выращивали комнатные растения и собирали коллекцию горных пород, мы определяли типы болот и виды растений, разбирали различные природные зоны и обычаи различных народов. Но самое главное, то, что дало особенно глубокие знания об обществе и природе — это путешествия. Так что «окружающий мир» — это жизненный опыт, который не изучить по книгам.