Детские

– Этот вот не станет ничего показывать этой вот…

– Секреты производства? – спрашивает иностранка, уже удаляясь.

Решительно, ей было наплевать, что ее назвали „вот этой вот“, и Мату остался ни с чем. Другие рабочие над ним подшучивают… Мату, разгневанный, вылетает из мастерской, вламывается к управляющему, швыряет фартук на стол и говорит, что и часа не останется в конторе, где рабочие выставлены на посмешище перед всякими буржуа, пусть другие такое и терпят, а с него хватит!

Управляющий… просит его говорить потише. Тот не унимается, выдает краткое изложение всех доктрин коммунизма, обзывает управляющего „хозяйским псом“, бригадир появляется как раз вовремя, когда могло уже пойти врукопашную. Натурально, в тот же вечер он зашел в кассу и на следующий день съехал – он занимал комнаты в парке – вместе со всей семьей. Вернулся в свой край… где-то в горнопромышленной области департамента».

– Как же глупо, – говорит мама, – терять место из-за такого ребячества.

– О, – отвечает папа, – Мату с легкостью найдет новое место.

– Вот к чему приводит политика! – восклицает Грифель. – Как он хотел, чтобы к нему обращались: «монсеньор» или «Ваше Величество»? Политика…

– Я бы сказал, – продолжает папа, – что здесь речь о внутрисемейной политике. Да, настоящей причиной всей сцены и отъезда Мату была… женская ревность. Жены настроили их друг против друга. Да, Мату и управляющего. Понимаете, говорили, что мадам Мату «прекрасно устроилась»; малышек Мату – я их здесь видел, две девчушки ходили с симпатичной легавой – одевали лучше, чем детей управляющего. И что… одному из них надо было уйти. Я жалел о Мату, но не мог из-за него жертвовать управляющим.

Глава XVIII Рожденье империи

И война начинается заново. И Марсель, воодушевленный первыми победами, ведет наступление на Артура. Однако все дипломатические усилия на военной почве устремлены на то, чтобы разбить союз Франсуазы с Артуром.

Франсуазе нравятся две баскские куклы, привезенные из последней поездки в Биарриц, уже четыре месяца пристально глядящие друг на друга на этажерке в малой гостиной.

«Если сохранишь нейтралитет, отдам тебе только девочку. Если перейдешь на мою сторону, отдам тебе и девочку, и мальчика».

Франсуаза колеблется, но в конце концов принимает сделку. Они устроят королевскую свадьбу; дипломаты уже вплотную занялись своими обязанностями (правда, по виду не скажешь, что терьер или спаниели в восторге). Свадьбу отпраздновали с большой помпой. Это можно назвать браком по расчету: Франсуаза выходит замуж за Марселя, которого она не любит и который не любит ее, но он ее покупает, а она приносит ему приданое, состоящее из Швеции, Германии, Австрии и еще двух-трех маленьких стран.

Марсель, на вершине могущества, вдруг печалится: ах, как бы ему хотелось жениться на королеве-дикарке, и пусть приданое ее составляют лишь голубые глаза да рыжие волосы!..

Если бы не уверенность, что уже никогда не увидит дикарок, он бы сейчас не женился.

Так что пусть гремят пушки, заглушая глас скорби. Франко-немецкая армия, взяв Москву и Константинополь, продвигается по сибирским равнинам к Пекину. Армезы и д’Озамберы гонят прочь все войска и весь флот, что встают на пути их триумфального шествия. Шаг за шагом Артур теряет всех солдат, всех главнокомандующих, одного за другим захватывают их в плен. У власти в его краях уже Артур ХХIII. Тем не менее обстрелы его по-прежнему устрашающи, о чем свидетельствует стеклянная створка в библиотеке; одного из д’Озамберов разорвало на куски прямо посреди штаба на виду почетного караула…

У Артура осталось лишь две сотни солдат… У Артура осталась лишь сотня солдат… У Артура осталось лишь двадцать солдат… И однажды поздним вечером в конце сентября у Артура не осталось ни одного участника боевых действий, только последний главнокомандующий и его охрана из шести бельгийских уланов.

Маленький отряд бредет по полям сражений, и вот Артур XXXI кидается к ногам д’Армеза V, который дарует ему жизнь и даже учреждает воображаемое королевство, где тот будет почетным владыкой.