Детские

– Иначе говоря, вы ничего не принесли? Что ж, поскольку причитающиеся суммы не поступили, вы не можете присутствовать на занятиях. Передайте это вашему папе.

В этот момент подошла и Рашель Фрутиджер.

– Я тоже, мадам, ничего не принесла, – сказала она.

– Как так, и вы тоже, мадемуазель Фрутиджер?

– Да, мадам, папа передаст вам деньги после Рождества. Француженки, вы идете?

На улице Рашель застигли врасплох, она стояла, прижавшись спиной к дереву, замерев.

– Ты сделала это ради нас! У тебя были деньги!

– Да нет же, клянусь вам!

Она принялась отбиваться, ранец раскрылся, и из него вместе с тетрадями выпал конверт, звякнувший оземь. Рашель Фрутиджер вскрикнула: «Разрази меня гром!», – подняла тетради с конвертом и, ничего не слушая, не попрощавшись, бегом унеслась прочь.

После каникул деньги из Франции так и не пришли, а поскольку огорчать папу не следовало, девочки делали вид, что по-прежнему посещают занятия. С ранцем за спиной они выходили из дома. Час лепили снеговика на площади Пленпале. Но чем заняться потом? Они не отваживались гулять по центру города, опасаясь, что их увидит кто-нибудь из учащихся. Однажды они попытались пройти окольными путями до улицы Роны, чтобы, не торопясь, рассмотреть выставленный в витрине нож с двадцатью пятью лезвиями. Но рядом с лавкой ножовщика жила Пенелопа. И после долгой дороги по улочкам и проулкам маленькие француженки совсем выбились из сил.

На Пленпале тоже нельзя было оставаться: в любой момент их могли увидеть папа или мама. Тогда они направились ближе к предместьям, шли вдоль длинных печальных улиц, вдоль Арв, в сторону Каружа. Держались за руки. Они уже очень устали. И чувствовали, что повсюду их окружает опасность. Попадавшиеся навстречу люди порой вызывали в них ужас. Посреди мостовой шатался доверху наполненный пивом рабочий, на какое-то мгновение замирая, вставая прямо. В любой момент он мог шлепнуться, но, видя, что этого не происходит, он начинал с жаром разглагольствовать низким голосом. Женщины шли, отводя взгляд. Но маленькие француженки, для которых это было в новинку, остановились и смотрели. К ним он тогда и стал обращаться, в любой момент грозя приблизиться, и долго еще его вопли преследовали их, указывая на девочек всем прохожим. Дальше на них нагоняли страху мальчишки, оравшие во всю глотку, когда они проходили мимо. Другие подходили и заговаривали с ними. Один даже дернул за светлую косичку, как дергают за шнурок звонка. Это стоило ему оплеухи. Краткий миг победы, после которого они сразу же пустились наутек: бегство в снегах, бегство наполеоновских войск из России. Повсюду маленьких школьниц сопровождали удивление, подозрения, догадки прохожих, видевших их в то время, когда все дети сидят по классам.

И однажды вечером горничная говорит маме:

– Странно, как девочки пачкаются последние несколько дней в пансионе.

Теперь они привыкли проводить дни без уроков и домашних заданий. Занятия были уже забыты. Началось что то иное. Ранцы за спиной перестали что-либо значить, это была лишь тяжесть в дополнение к постоянной усталости, добавившаяся к унижению насмешка. Они шли вперед, ничего перед собой не видя. Единственная ясная мысль в оцепенелом сознании – мысль о времени: нужно вернуться, словно они только что из пансиона.

Однажды в глубине некоего тупика они обнаружили таинственные приоткрытые двери. Они пересекли двор меж заброшенных зданий и очутились возле двух больших створок, за которыми виднелся сумрак. Они вошли и очутились в зале необычайных размеров. Там, в самой глубине, была словно пристань, какую можно увидеть где-нибудь в порту, и она подчиняла себе все вокруг. С одной стороны – небольшой подъем, всего несколько ступенек; с противоположной стороны – спуск. Здесь они чувствовали себя в безопасности, будто в возвышающейся над морем или долиной крепости. Запрокинув голову, можно увидеть остов здания, пересекающиеся потолочные балки, где в тени колыхалась ткань паутины. Осмелившись в конце концов говорить в полный голос, дети принялись обследовать невзначай обнаруженное поместье и вдруг перепугались, увидев меж бочек и сундуков неотступно следящие за ними глаза. Это был кот, он, в свою очередь, тоже перепугался, когда они принялись хлопать в ладоши.

Прошло время, прежде чем они заметили, что над входной дверью есть комнатка, а на краю пристани – ведущая в нее деревянная лестница. Им показалось, что лестницу принесли и поставили, когда они уже были здесь, – настолько они удивились, что не заметили ее сразу. Мгновение не решаясь, они все же не смогли устоять перед желанием увидеть, что же там, в этой комнате, и принялись подниматься по лестнице. Но от пустоты под перекладинами голова закружилась, да к тому же они втайне побаивались покинутой комнаты. Еще не добравшись до середины лестницы, они заметили, что стало совсем темно, тогда они соскочили вниз и пустились бежать до первых улиц Пленпале.