Детство в девяностых

Присутствие бабы Зои чувствовалось даже тогда, когда её не было. Оно чувствовалось во всём — в воздухе квартиры, в вещах, предметах мебели. В этом трельяже и запахе пудры в прихожей, в звоне больших часов с маятником в гостиной, в фарфоровых статуэтках и сервизах на полках барной стенки, и особенно в этих искусственных цветах в вазах, фальшивых и ненатуральных, как сама баба Зоя.

— Ничего, мы скоро отсюда съедем, — говорила Даше мама, утешая больше саму себя, чем её, — Будет у нас своя квартира… Недолго уж ждать осталось...

— А это разве не наша квартира? — удивилась Даша.

— Не-ет… Какая же она наша? Её, каракатицы этой… Была бы она наша — я бы ей показала, где раки зимуют.

А баба Зоя тем временем никому спуску не давала. На следующий же день после приезда Даши, она позвала девочку к себе, задавала вопросы о том, что она проходила в школе в деревне. И, не удовлетворившись Дашиными скудными познаниями, за вечерним чаем заявила:

— Ребёнком совершенно никто не занимался. Ни воспитания, ни образования! Её надо непременно отдать в музыкальную школу. И, кроме того, записать в художественный кружок, на балет...

— Слишком много нагрузки, – вяло возразила Галина.

— Чем больше нагрузки — тем лучше, — авторитетно заявила баба Зоя.

Галина уткнулась в свою чашку.

— Этак у неё и времени свободного совсем не будет…

— А ей и не нужно свободное время! — отрезала баба Зоя, — Вон они — сорванцы-беспризорники, бегают по улицам, хулиганят да наркоманят — а всё от свободного времени! А потом вырастают невежами, как некоторые...

Галина вспыхнула, поняв, что камень был в её огород. Но промолчала.

— Я вот Юрашку так и вырастила — он у меня и в кружки ходил, и в пионерской организации… И, слава Богу, никогда с ним не было никаких проблем!

— О, ну конечно, не было проблем! — ворчала Галина себе под нос, когда бабы Зои не было дома, — Настолько не было проблем, что до двадцати восьми лет девственником оставался! Потому что, вместо того, чтоб гулять, как все нормальные парни, торчал в четырёх стенах и слеп от своих книжек… Вон, окосел от чтения так, что очки на нос нацепил и облысел весь!..

— Если тебе не нравится папа, зачем за него замуж шла? — резонно спросила её всё слышавшая Даша.

— Вот будет тебе двадцать семь лет, — отвечала мама, — Тогда не токмо что за лысого-очкастого — за козла пойдёшь…

— А вот и не пойду!

— Это ты сейчас так говоришь.

Вообще, Даша заметила, что мама и папа были двумя совершенно разными людьми. У них были не только разные вкусы и предпочтения в еде, фильмах и так далее, но и даже мирозоззрения и привычки у них были в корне противоположными. Мама любила спорт, лыжи, коньки, и всё своё свободное время проводила на улице, зимой катаясь на лыжах и на коньках, а летом — на роликах и велосипеде. Папа же терпеть не мог физкультуру, и предпочитал в выходные дни полежать на диване перед телевизором или почитать книгу, газету. Напрасно мама агитировала его разделить с ней лыжную прогулку; однажды она всё-таки вытащила его, и он на первом же склоне врезался в дерево, сломав пополам новую лыжу. С тех пор на все её предложения выбраться на склон или на каток он отвечал категорическим отказом. Мама же искренне не понимала, как это можно торчать весь день на диване, читая книжки или пялясь в экран телевизора. Заметив, что и Даша, напоминая своего отца, брала с полки какую-нибудь книгу и утыкалась в неё на полдня, она раздражалась:

— Что ты опять сидишь, глаза ломаешь? Шла бы во двор погуляла! А то испортишь себе зрение и нацепишь, как твой папаша, очки на нос...

Перспектива «нацепить на нос очки» казалась Даше устрашающей, и она, пугаясь, и в то же время с неохотой, откладывала книгу и шла во двор.

Во дворе, впрочем, не было ничего завлекательного. Пусто, ни одного ребёнка вокруг. Лишь помойные бункеры с гниющими в них и вокруг них мусорными кучами, да груды металлолома, оставшиеся от некогда бывшей детской площадки. Ржавая горка с выломанными ступеньками и пробитой в середине железного листа дырой. Сорванные с петель, изломанные, гнутые качели, скрипящие на ветру, как ревматические суставы старого деда. Этот скрип почему-то наводил ужас на Дашу, особенно на фоне этих окружавших двор страшных серых зданий с пустыми, словно чёрные дыры, окнами...

«Володю там, наверное, уже в армию забрали… — тоскливо вздыхала Даша, — Когда-то мы теперь увидимся? Да и увидимся ли…»

Даша возвращалась домой грустная, еле ковыряла вилкой свой ужин, а потом ложилась на кровать и тихо плакала.

— Что с тобой? — как-то раз под вечер спросила мама, видя, что глаза у Даши на мокром месте.

— Мама, я в деревню хочу.

— Теперь только на будущее лето в деревню поедешь, — ответила мама, — Щас какая тебе деревня…

И Даше от этого становилось ещё грустнее.

Глава 28

В отличие от своей сестры, бестолковой ветреной Вали, Галина поступила в институт с первого раза. На факультет ПГС — то бишь, промышленно-гражданского строительства.