Девальвация человечности

Ни одна медсестра не сдвинулась с места, чтобы помочь пострадавшим. Ия была готова вскочить с кровати, но Демьян остановил ее предупреждающим взглядом. Особая форма жестокости состоит в постоянной демонстрации того, чего намерены лишить. После этого происшествия Демьян и Ия боялись хоть как то взаимодействовать. Виктор Хилл намеренно оставлял запрещенный стакан воды рядом с умирающим, от жажды, ярым насилием прерывая каждую его попытку сделать глоток. Когда от любимого человека тебя отделяют какие-то 20 см, а ты не можешь коснуться его, не можешь утешить, не можешь ничего, это подавляет дух. Когда тусклый свет от грязного фонаря, пробивающийся в палату, освещает этот храм боли, и все что тебе остается, так это перемалывать мысли снова и снова, и разве, что украдкой смотреть на дорого человека, ты неизменно начинаешь ощущать, как беспомощность, словно неведомый яд, медленно овладевает каждой клеточкой твоего организма, твоим сердцем и все это скатывается в бесконечно долгий и бессмысленный день. Боль, порожденная этими переживаниями, призвана постепенно и методично ломать человека, создавать пораженческую позицию, не оставлять даже шанс на надежду, крушить зачатки веры, выжигать любовь.

Демьян старался заснуть, но мысли о настоящем тяготили его сердце и затормаживали этот процесс. Тогда он перевернулся на правый бок и посмотрел на Ию, мысленно обнимая ту, что так близко, но так далеко, он заснул.

Жизнь становится кошмаром, когда желание отравлено страхом.

Глава 24 Красная нить

«Богини Мойры все давно распределив, нам даровали кислород с сомнением…»

Несколько суток Ия и Демьян провели в «Ясном разуме», каждый новый день, преподносил им ранее не известные психодиагностические тесты, новый гастрономический ужас и новую порцию психологического террора. Чем больше они там находились, тем острее понимали, что надо поскорее выбираться. Препараты будто высасывали жизненную энергию, Демьян стал замечать элементы дереализации в восприятии окружающего мира, подобную симптоматику замечала и Ия, к тому же ее прекрасный, от рождения энергичный, полный жизни взгляд постепенно чах, словно порастая пеленой, будто величественный цветок, лишенный влаги. Это вызывало глубочайшее сожаление и вину у любящего мужчины, который был рядом каждый день, но так же, был лишен возможности помочь, или хотя бы утешить, что било Демьяна куда больнее, чем кто-либо и когда-либо.

День третий. Сегодня, довольно неожиданно, за обедом к Демьяну подсел тот парень, незнакомец, с которым у них завязалась беседа в его первые 24 часа заточения.

— Хэй, вид у тебя скверный, все нормально? — на удивление живо говорил он.

— А сам то, как думаешь? — еле выдавил из себя обессиленный Демьян, с трудом концентрируя внимание на соседе.

— Ощущение что все вокруг как будто, в ускользающем сне, будто нереально?

— Да, — еле слышно прошептал он.

Вид у него, и правда, был скверный, темные синяки под глазами и бледная кожа придавали лицу и телу немного мертвенный, почти безжизненный вид.

— Ничего, ничего, — с сочувственным пониманием говорил он. — Так твой организм привыкает к лекарствам, они просто еще не подобрали идеальную дозу для тебя, в конце недели, после полного изучения твоих физических и психологических параметров, будет ясно, сколько и чего тебе давать для покорности и подчинения и стоит ли. Я кстати Клим, — он аккуратно, чтобы остаться максимально незамеченным, протянул свою руку. — Приятно познакомиться.

Не смотря на проблемы с концентрацией, Демьян обратил внимание на спортивное телосложение своего собеседника и густые блондинистые волосы, по странному убранные в пучок. Во внешности его так же отличали аккуратные, словно выточенные скульптором, красивые черты лица.

— Я Демьян, — обеднело, ответил он и тоже подал руку. — В смысле стоит ли?

— Что?

— Ты сказал, что в конце недели они решат, стоит ли мне вообще давать лекарства, о чем ты? — тревожность пропитала звучание его голоса.

— Я же тебе уже говорил, при первой встрече помнишь? — Демьян посмотрел на него невнятным тупым взглядом полным непонимания. — Так ясно, — он присел ближе. — Если в конце недели выясниться что ты, или твоя девушка не угодны стране, слишком свободолюбивы и непокорны, вас убьют, ну сложен ты вроде не плохо, так что поедешь куда-нибудь чернорабочим. А в случае летального исхода, запишут как несчастный случай или еще что, в общем, никто не подкопается, к несчастью, такое мне уже доводилось видеть. Понимаешь, они просто изучают нас как подопытных крыс, чтобы знать, есть ли шанс искоренить любовь и сделать идеального по их стандартам гражданина Фолмрака, посмотри вокруг, они не будут тратить бабки на бесперспективные варианты, — лицо его исказила печальная полуулыбка, и хотя голос казался вполне уверенным, ожидание неминуемой угрозы выжигало страх в мимике, в глазах, в мелких морщинках скопившихся на молодом лице.

— А давно ты здесь?

— Я прибыл на три дня раньше тебя, так что завтра для меня все решиться.

— А ты…