Девальвация человечности

— О, моя дорогая, вы находитесь в чудесной больнице «Ясный разум», — самодовольно сказал врач, после чего по-отечески провел своею большой кистью, по ее растрепавшимся волосам, и ответил коварной улыбкой на испуганный взгляд девушки. — Здесь лучшие специалисты помогут вам вылечиться, не переживайте, — он говорил так, словно рекламировал новое средство от рака, которое точно должно помочь, абсолютно безумно, с искренней верой одержимого фанатика.

— Вылечиться? — озлобленно проворчал Демьян и посмотрел на врача пристальным, суровым взглядом.

— Конечно, — с беспритворной уверенностью произнес он. — Я помогу вам освободить разум от пут любви, вам больше никогда не придется страдать от душевных мук, вы сможете приносить пользу своей стране, обладая ясностью. Процветание в разуме свободном от страсти! — словно фанатик произнес Виктор. — Да будет так! — он сделал короткий хлопок руками по ногам и привстал, собираясь уходить. — Утренний прием лекарств вы пропустили, потому как недавно прибыли, но дневной уже не получиться. В конце недели я поговорю с каждым лично. Ах да, еще один момент, — ехидно произнес он. — Если вы хоть попытаетесь войти друг с другом в контакт, окрашенный даже намеком на эту любовь, поддержку и заботу, то…ну знаете, да лучше не знать, — махнул он рукой, словно отгоняя мошкару. — Приятного времяпровождения. — Виктор развернулся и с уходящей его фигурой, становилось чуть легче дышать.

Перед обедом больным выдавали по две капсулы. Демьян отказался их пить, за что сразу же получил удар в живот и таблетки запихали силой. Основной эффект препаратов сказывался на эмоциональной и соматической сферах, выражаясь в податливости и возрастании чувства вялости, апатии, слабости. Ровно в 13:00 всех больных, словно тюремных заключенных, но без кандалов, колонной по двое выводили в столовую, что располагалась этажом ниже. Увидев еду, Ия и Демьян мысленно перекрестились, каждому пациенту полагалась хорошая порция странной зеленой жижи, некоторое подобие супа, возможно даже щавелевого, но запах не вызывал таких ассоциаций, пересоленное картофельное пюре и отбивная, не обладающая никаким вкусом, больше похожая на резину. За обедом Демьян и Ия сели за соседними столиками. Каждый из них попытался завязать разговор с соседями.

— Как это можно есть? — нарочито громко произнес Демьян, что бы завязать беседу.

— Как-то можно, — равнодушно сказал молодой парень, сидевший напротив, и запихнул в рот ложку странной жижи. — Новенький? Стой, не отвечай, это и так заметно.

— Послушай, — наклонился Демьян к нему поближе. — Что здесь происходит?

— Ну как бы так выразиться подоходчивее, — устремился он вдаль, а затем резко перевел взгляд на Демьяна. — Нас пытаются подчинить и починить, словно поломанный механизм, искоренить чувственность и, конечно же, стереть любовь.

— Но это невозможно.

— Не будь так в этом уверен, — закончил он мысль и собрался уходить, но потом добавил: — Эй, новичок, старайся зарекомендовать себя как полезного своей стране, иначе твое тело быстро окажется в сырой земле.

Последние слова страшно смутили его, и он оглянулся на Ию, судя по всему, ей тоже удалось кое-что разузнать, но как поговорить с ней? Весь оставшийся день новенькие проходили психодиагностические тестирования, направленные на изучение их интеллекта, способностей и профессиональной ориентации, а так же на измерение эмоционального фона. Предполагалось что к концу недели, они должны полностью адаптироваться, а результаты, представленные комплексно и в динамике прекрасно охарактеризуют их, что позволит вынести окончательный вердикт касательно ценности их жизней.

После ужина Демьян аккуратно подошел к Ие и будто абсолютно случайно задев ее прошептал — «я люблю тебя». Словно глоток свежего воздуха были его слова, слегка ободрившие испуганную девушку. Когда пациенты уже готовились ко сну, в палату ворвался озлобленный Виктор Хилл в компании крупных мужчин в форме. Они схватили парня и девушку, что лежала рядом с ним. Это был тот самый парень, что успел обмолвиться парой слов с Демьяном за обедом.

— Любовь, любовь, — громогласно начал Хилл. — Когда же вы поймете, что мы хотим как лучше, вы сами вынуждаете нас применять крайние меры, — он резко выхватил электрошоковое оружие из рук полицейского и выстрелил в девушку.

Парень бросился к ней, но прежде, чем коснулся, его повалили на пол и стали жестоко избивать. Никто в палате не пошевелился, чтобы помочь. Послышался запах страха. Минут через пять, оба молодых человека были ранены, но все еще в сознании.

— Я не раз предупреждал, чем опасен контакт между вами, и что из этого следует, учтите, это последнее предупреждение. Рано или поздно вы сломаетесь, — яростно прокричал он и вышел, оставив травмированных людей на бетонном холодном полу, словно диких животных, не поддающихся дрессировке.