Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

Скитались рыцари когда-то по земле.
Мелькнув перед толпой, как молния во мгле,
Они невольный страх на лицах оставляли
И оставляли свет там, где они блуждали.
В глухие времена бесчестья и стыда,
Когда царили гнет, и траур, и беда,
Они, посланцы справедливости и чести,
Прошли, карая зло, разя порок на месте.
Бежали прочь от них измена и обман,
И прятался разбой, и бледен был тиран,
Бесчеловечность с беззаконьем отступали
Пред неподкупным магистратом грозной стали;
Тому, кто зло творил, одна из этих рук,
Из мрака вынырнув, несла погибель вдруг.
Так воле вопреки людей, что рядом жили,
Они суд высшей справедливости вершили,
Господни рыцари шли за нее на бой
В любом углу земли, везде и в час любой.
Горел их свет в ночи, он был защитой хижин
И был защитой тех, кто беден и унижен,
Их свет был справедлив и мрачны лица их.
Но, ими защищен от алчных и от злых,
Народ присутствию их радовался мало:
Ведь одиночество всегда толпу смущало,
Внушают страх все те, кто в мысли погружен,
Кто продолжает путь, когда со всех сторон
Вой ветра слышится, и на лесной дороге
Дождь хлещет по лицу, и ночь полна тревоги.
Забрало опустив, объяты немотой,
Как призраки, они прошли перед толпой,
И гребни шлемов их над миром возвышались.
Но кто они? Зачем из мрака вдруг являлись?
И шла о них молва: они вершат свой суд
И, покарав порок, вновь скроются, уйдут,
Как сновидение, они неуловимы…

Наездник черный! Пешеход неутомимый!

Везде, где при огне сверкала сталь их лат,
Где появлялись вдруг, поставив наугад
Копье свое к стене, в углу укромном зала,
Везде, где тень их пред глазами возникала,
Там люди чувствовали ужас дальних стран,
Леса мерещились им, бурный океан
И смерть, бредущая на близком расстоянье
От тех, кто странствует. Казалось, что в дыханье
Их боевых коней таится шум лесов.
Один лишь ветер знал, где их очаг и кров.
Вот этот странник, не король ли он Бретани?
Бродил он по горам или в речном тумане?
Сражался с маврами иль племя покорил,
Чьи крики дикие тревожат сонный Нил?
Какой им город взят или спасен? Какое
Чудовище истреблено его рукою?

Не все их имена смыл времени поток:

Бернаром звался тот, другой себя нарек
Лаиром… В памяти все эти исполины
Будили отзвук битв в пустынях Палестины[507];
Барон неведомый был в Индии царем;
Знамена, рев трубы, великих схваток гром,
Сраженья, боги, властелины, эпопея
Всплывали в сумраке, над их мечами рея,
Напоминали о неведомых краях,
О дальних странах, о волшебных городах,
Сверкавших золотом, зарытых в мглу по пояс,
Напоминали Тир, Солим, Гелиополис…
Одни шли с севера, явились с юга те;
Была у каждого эмблема на щите,
Куда слетелись геральдические птицы.
Долг начертал их путь, не знающий границы.
Торжественна была их поступь, гул шагов
Сливался с вечностью, звуча во мгле веков;
Но из такой они пришли безбрежной дали,
Что часто ужас окружающим внушали,
И отсвет мрачных горизонтов на гербах
У смолкнувшей толпы будил невольный страх.