Девять

– Я верю в мистику не как в нелепость, а как в непостижимую составляющую неотвратимого хода жизни. Мария в двух шагах от меня? Думаю, ты перестарался, пытаясь расшевелить мое гипотетическое чувство к дочери. Или ты меня к чему-то готовишь?

– Я бы также ничего не исключал в этой жизни.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

6

6.8.

С уже почти завершенным романом жить становилось сложнее, нежели вообще без романа. По благому совету доктора я делал все, чтобы изжить (прожить?) виртуальный кошмар. И я изживал его, приближаясь тем самым к пониманию собственной сути, – и выздоравливал. Чтобы опять заболеть еще более тяжело и безнадежно.

Вот тут доктор дал маху. Лечение и помогало мне, и губило меня.

Необходимость подтверждать то, что я придумал свой роман, высосал его из пальца, а не описал свои «улётные» пророческие фантазии, становилась все более актуальной.

Но раз за разом подтверждалось другое: роман оказывался более реалистичным, чем казалось на первый взгляд. Раз за разом какое-нибудь самое невинное слово могло отозваться бурей. Мои фантазии оказывались связанными с жизнью невидимой, но прочной нитью.

Однажды Веня показывал мне свою коллекцию холодного оружия. Вдруг глаза его вспыхнули.

– А это пистолет XVII века, он оказался у меня случайно. Ведь что такое случайность?

Склонность к обобщениям, вкус к логической операции «за деревьями различать лес» могут быть как чертами философа, так и характеристиками любителя помудрствовать. Веня философом не был, что раздражало в его лукавых «философских» импровизациях более всего.

– Случайность – это свойство реальности. Вот я знавал один экипаж, где подобрались два молодца. У одного, командира экипажа, фамилия была Хило, у другого, штурмана, фамилия была Нехило. Ну, вот клянусь! Люди специально приходили посмотреть на тандем. Дивились чуду. Как же так, как могло такое произойти, чтобы в связке, в одной кабине оказались Хило и Нехило? Для людей это было доказательством того, что случайность может стать законом жизни. Все на свете – дело случая, камрад!

Пока Веня говорил это, я решал для себя вопрос: случайно или не случайно в романе моем оказались бок о бок mr. Hell и mr. Heaven.

Откуда они взялись, черт бы их побрал?

И я готов уже был примириться с Веней в себе; меня пугало только, как отнесется к этому Алиса. Врать ей из благих побуждений или говорить горькую правду, которая может разрушить наш брак?

Я готов был показать ей свой роман, где буйство фантазии выглядело смело и забавно; но как нечто, имеющее отношение к жизни, мой роман пугал меня самого.

– Так о чем твой роман? – спросила Алиса то ли в самый подходящий, то в самый неподходящий момент.

– Понимаешь…

Я решил подготовить ее к восприятию реальной чертовщины.

Оказалось, что она готова к тому, что я не готов к ее уровню восприятия жизни.

– Понимаешь, я придумал двойника, а он прирос ко мне. Самое ужасное, что я, может быть, ничего и не придумывал. В общем, все запуталось…

Мне было страшно поднять глаза и дать ей возможность заглянуть в меня: в тот момент я сознательно не ставил никакой внутренней защиты против чужого любопытства. Моя беззащитность была формой доверия.

– Вы все мужчины одинаковы. Но ты, Платон, особенный: тем ты мне и дорог. Веня в тебе украшает тебя.

– Ты так думаешь?

– Конечно. Я знаю о жизни не меньше твоего. Я ношу в себе жизнь.

Как только я понял, что Алиса не испугается изнанки жизни, а точнее, лицевой ее стороны, я вздохнул с облегчением.

Теперь мне осталось самое простое: назвать вещи своими именами.

О чем мой роман?

О нас с Алисой.

А Веня Фантомас? А Венера?

Мы с Алисой победили их.

И я понял, что не надо отбирать у себя победу – не следует принижать мощь, хитрость и коварство противника. Да здравствует Веня, сука бесподобная!

«Да здравствует разум!» – хотел этим сказать я.

Что ж, возможно, Веня и был моим двойником, а все эти истории – не что иное как видения Платона , игры его воображения, навязчивые галлюцинации. Мистическая история?

Возможно.

Но мне понадобились более веские доказательства, которые я мог бы предъявить самому себе. Чтобы считать себя вполне нормальным.

Лучше всего, если бы доказательства были материальными. Как улики.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

7

7.8.

– Это был нейрочип!

Веня взволнованно ходил по комнате; таким я его не видел никогда.

– Да, да, чип, внедренный в мозг Астролога. Этот чип становится частью структуры головного мозга. И с помощью этого невидимого глазом чипа я могу управлять человеком. Могу на расстоянии, могу непосредственно, с помощью НЛП. У меня есть гений «наночипианы», его так и зовут – Нано, и он может все. Вот это и называется контроль над сознанием человека. Я хотел тебе это показать во всем блеске. Да вот ты, дурак, по-русски огрел моего цыгана бутылкой. Вышиб мозги человеку!

– Скорее, вправил, – парировал я. – Кстати, что говорит твой Нано по поводу воздействия нейрочипа на разум? Не на сознание, не на интеллект – а на разум, а?