Девять

– Он называется «Bestсовестный». Слыхал? Автор – Веня Bar-in перед вами, собственной персоной.

Об этой чуши не слыхал разве что глухой, да ленивый впридачу.

– Bar-on – это ты?

– Bar-in. Есть разница. Я обскакал тебя даже на твоем поле, Плато, можно сказать, побил тебя в твоем родовом гнезде. Поражение должно быть чувствительным.

– Но ведь это же блоггерская туфта.

– Не скажи. Пока ты играючи и игриво изволил беседовать с вечностью, я вошел в контакт с бессознательным эпохи. А стоящая литература аккумулирует в себе бессознательное эпохи, не так ли? Не этому ли ты меня учил?

– Так да не так. И потом: я вообще никого ничему не учу, я только высказываю свое мнение…

– Те-те-те, пой, ласточка, пой. «Братьев Карамазовых» читал? А я знаю о них в твоем пересказе. Так вот там тоже один из братцев, помнится, никого ничему не учил, только все вышло по его наущению.

– Я толком не читал твоего «Bestсовестного», но непременно прочту, чтобы иметь представление о выдающемся современном произведении.

– Вот ты сначала прочти, а лыбиться потом будешь. Да, ты прав: сегодня маятник культуры качнулся в сторону от сознания – в сторону бессознательного. Это так. Но ты не оценил масштабов угрозы и степени необратимости процесса: маятник качнулся в сторону настолько, что задел за само вещество энтропии, царапнул антивещество. Только не делай вид, будто не понимаешь, о чем я!

– Ты выражаешься коряво, но я понимаю, о чем ты.

– Я выражаюсь так, как выражался ты.

– Я не умею так коряво, ты мне льстишь.

– Заткнись. И слушай умного человека. Так вот. Процесс духовно-культурной энтропии зашел настолько далеко, что мир рассыпался уже не на фрагменты, а на молекулы. Вот мой «Туз» был о фрагментах; а сегодня вещество жизни – это молекулы. Понимаешь? Звезды есть – а вселенной не стало. Вот ты написал «Вселенная – не место для печали». А вселенной вообще нет. Есть только отдельно взятые звезды, хаотично разбросанные по небосводу. Вот я и написал книгу о звездочках. Собрал в ладонь горсть звезд – и швырнул их в никуда. Горят ярко. Что и требуется сегодня доказать.

– С этого момента поподробней, пожалуйста. Что горит? О каких звездах речь? Можешь все это изложить связно?

– Тебе не дано быть современным, а мне – дано. Что мы сегодня имеем? Клиповое, фрагментарное сознание. Вот ему и надо адресовать свои художественные фишки. Надо говорить на его языке. Они, эти клипари, разучились сосредотачиваться на чем-либо отдельном, хоть даже на себе, любимом, более девяти секунд. Если через 9 секунд за шуткой, за приколом, за дозой информации, за яркой эмоциональной или интеллектуальной фишкой – словом, если за звездой не следует звезда, клипарь отрубается. Все, его внимание улетело. Это факт, зафиксированный в моих лабораториях. А ты ему про апокалипсис о девяти сериях, в трех томах… Смешно. Не в коня, то бишь не в клипаря, корм. Ты пишешь без адреса, и читать тебя уже некому.

– Я пишу свои романы из презрения к читателям, не смыслящим в литературе; а ты – из любви к читателям, которые презирают литературу. Знаешь, что такое хорошая литература, хорошая проза? Это не горсть звезд; это портрет на фоне эпохи, а еще лучше – частная история на фоне времени. А горсть звезд – это трюк факира.

– Знаю, знаю, эка, удивил. Но ты не понимаешь главного: еще вчера твои взгляды казались проявлением вечного в наши дни, а сегодня все поменялось. Да, да, поменялось: ориентация на высокую культуру, как ни прискорбно это признать, была исторической ошибкой. Тупиковым вариантом развития. Сегодня это становится очевидным. Качественный скачок, о котором ты так любишь рассуждать, происходит у тебя на глазах, и ты оказался первым, кто его прозевал. Мы переболели вирусом культуры, а сегодня выздоравливаем. А ты у нас продолжаешь хворать на всю голову. Врач, исцелись сам. Как говорится, ты слишком хорош для этого мира, но не слишком жизнеспособен. Знаешь, что делали спартанцы с талантливым, но хилым потомством?

– Боже мой, что может натворить развитый интеллект, не способный совершить качественный скачок – превратиться в разум. Боже мой! О чем твой опус?

– Не опус, а книга. В том-то и дело, что она ни о чем. О звездах. Которые я запулил в никуда. Тебе кажется, для этого не нужен талант? Меня читают миллионы, а ты не признаешь за мной таланта? Но ведь моя книга отразила сознание эпохи! Моя, а не твоя! Это – факт! И Пушкин пожмет руку мне, а не тебе!

– Бедный Пушкин. Оставь его в покое.

– Он не заслужил покоя. Он превратился в залапанный символ. Его также читают миллионы.

– Врешь! Миллионы читают не того Пушкина!

– Но ведь читают же!

– Хорошо. Вас с Пушкиным читают миллионы. Зачем тебе это?

– Как – зачем? Массы кормятся с моей руки. Мне выгодно такое сознание, мне выгодна такая литература. Они ведь не только в чувствах, они и в мыслях клипанутые. Я их возьму голыми руками. Они ведь вообще лишились самой главной защиты – защиты разума. Разве не ты мне об этом говорил?

– Клипомания – это болезнь.