Девять хат окнами на Глазомойку

Возле комбайна уже деловито похаживал Вася. В руках у него оказалось ведро с водой и щетка. Надо мыть и чистить, чтобы Митя после отдыха мог заняться профилактикой и смазкой машины, которая не подвела и первое свое дело сделала.

— Ходи в мою баню, Митя, — весело отозвалась Мария Михайловна и легонько подтолкнула тракториста к дому. — Я с утра пораньше истопила, теперь в самый раз. Венички там есть. И спать ложись. Мы тут приберемся, потом скажешь, как быть дальше. Погода, видишь?

— Я спать долго буду. АВМ станет, чем займетесь? По грибы?

— Толковали, чтобы заместо отдыха, да вот не знаем, есть ли грибы-то?

— Значит, так. — Митя повернул Марью Михайловну лицом к лесу. — Вот где молодняк, там маслята. Навалом, прямо от самой межи стоят, косой коси. Я нарочно забежал посмотреть. А в редком березняке слева — солдатики, даже боровики замаячили. Гуляйте, если ноги ходят.

— Посля таких-то дождей непременно высыпают. А ты это… Помойся и спи, мы и тебе насобираем.

— Сено косить начнем сразу, как подсохнет луг.

— Завтрева к вечеру и начнешь. Дай земле осесть да траве подвянуть на корню. Ты по росе выйдешь с косилкой, а мы с обеда на валки станем. А то с Архипом начинайте в две машины, свалите до вечера поболе, мы подгребем, успеем. Иди, иди.

Митя ушел качающейся походкой, видать, из последних сил. Даже на траншею не заглянул.

У него тонко и надсадно звенело в голове. Пять дней сумасшедшей работы. Грохот, чад, поле с травой вскоре потеряло для него краски, мельтешило в глазах. Зато сколько добра за эти пять дней! Под навесом высилась гора мешков с мукой и гранулами. Огромная траншея полна силосом. Митя улыбался, вспоминая дружную сумасшедшую работу. Даже Бориса Силантьевича с сыном — и тех увлекло, работали до конца.

Через час АВМ умолкла. Механик лег на мешки и мгновенно уснул. После обеда через Глазомойку вброд перешли Зинаида с дочкой, Тимохина с Настей и Борис Силантьевич с сыном. Все с корзинами и ведерками, все веселые, добрые в предчувствии славной охоты в недалеком лесу.

Они не обманулись. Маслята повысыпали семьями — молоденькие, хрусткие, скользкие. И подберезовики попадались, красноголовые солдатики тоже. Катенька нежно поглаживала их, как прежде играла с куклами своими, и показывала маме. Та приглашала порадоваться Бориса Силантьевича, он все время рядом держался. Двух часов не прошло, и вот уж посуда полная, куда больше? А грибов еще!.. Уходить не хотелось. Лес стоял яркий, промытый, пахучий. День ядреный, комаров мало, каждая поляна — что царство цветное. Награда за неделю отчаянной и тяжкой работы. Все-таки грибники ушли, но только не домой, а на речку и тут, на луговом ее берегу, уселись поближе к воде, на виду Лужков — и ну чистить, сдирать липкую кожицу с головок у маслят. Вода текучая под боком, сразу и мыли, складывая в корзины уже готовые для варки отбеленные грибки. Троих отправили домой, отнести набранное, другие трое сели перекусить и дождаться посыльных с пустой тарой, чтобы успеть до вечерней зари сделать еще одну заходку в лес. Такое добро, как грибы, оставлять в лесу негоже.

Посыльные обернулись скоро, на берегу только-только поесть успели. Шумно и весело поднялись — и сразу к лесу. Если и есть на земле работа, где никогда не устаешь, так это хождение по грибы; сколь ни кланяйся — спина не заболит, охота пуще неволи.

А тем временем над Лужками из летних кухонь уже потянуло вкусным грибным духом. Заварилось… И перво-наперво у Савиных, в доме Катерины Григорьевны.

Этот дух и учуяли председатель райисполкома Румянцев и начальник райсельхозуправления Куровской, как только миновали плотину и приблизились к повороту дороги.

Ехали они с хорошим настроением. Погода обнадеживала, впервые за эти недели прояснилось, по голубому небу плыли грудастые, белизны первородной летние облака, солнце грело щедро, все обещало удачу. Кудрино, откуда изволили выехать руководители, обрадовало их дружной работой двух сушилок, на хоздворе стояли готовые к сенокосу машины, возле них гремели ключами трактористы. Дробный перестук за хатами приятной музыкой ласкал слух: отбивали косы, готовясь выйти по вечерней росе на обкос полян, канав и обочин, как и предписывалось всему населению в постановлении за номером 145-С, подписанном двумя районными руководителями. Сим постановлением объявлялся месячник ударного труда для всего населения района, будто все другое летнее время, когда день кормит год, до этого постановления не считалось «ударным» с зарождения крестьянской Руси.

И вот неожиданно, как хлыстом, — грибной запах! И где? В Лужках, о которых столько похвального написано в эти дни на страницах районной газеты, столько слышано от колхозных руководителей!..

— Похоже, что здесь и делать больше нечего, как только грибками заниматься, — пробасил Румянцев, и лицо его налилось краской стыда за лужковских жителей. — Или это дачники? Но и они обязаны выходить на сенокос! Патриархальность какая-то дубовая! Грибки-ягодки.

— Скорее, безответственность, — отозвался Куровской.