Девятая Парковая Авеню (СИ)

Его резкие поцелуи испепеляли. Рвали меня на части и заставляли кричать. Кожа готова была стенать вместо меня… ногти впивались в ладони, сдерживая возбуждение, которое невозможно было удержать. И меня била мелкая дрожь, как в лихорадке, под действием его жгучих ласк… о да, ласкать он умел! В его руках я извивался, задыхающийся и ужасно беззащитный, как встарь… смутно понимая, что он блуждает губами в районе бёдер, почему-то голых, почему-то горящих… и совсем несопротивляющихся. Макс впился зубами мне в сосок, отвлекая внимание от жадных пальцев, уже добравшихся до попы и бесстыдно проникших в узкое, трепещущее отверстие… не могу припомнить, что они там могли забыть. Было больно… и как-то грязно приятно. Приятно?! Мне никогда раньше не было это приятно! Почему же? Ох, он просто… он… я не могу думать.

Не сдержал стон и облизал пересохшие от нестерпимого желания губы. А потом услышал его глухое рычание. В его тёмных безумных глазах полыхал неукротимый огонь… и беспросветное отчаяние. Удивиться этому сочетанию я не успел, сброшенный на пол и перевёрнутый на живот. Одним рывком сильных рук я был поставлен на колени и тесно прижат к его пылающей плоти. Бешено колотящееся сердце Максимилиана отдавалось гулкими толчками в моей собственной грудной клетке, усиливая моё странное иррациональное желание. Похоже, своё сексуальное напряжение он довёл до предела и теперь собирался снять его. Я был готов к этому… но тут мой миокард поднял бунт на корабле.

И словно в подтверждение справедливости этого бунта вторая дверь в спальню, которую я не видел по причине окружающей темноты, с треском распахнулась и выхватила меня и моего насильника в широкий прямоугольник света. Невысокая фигурка, бросившая на нас расплывчатую тень, открыла было рот… и застыла в немом изумлении.

Я понял, что это единственный шанс. Остолбеневший не менее пришельца Максимилиан просто не заметил, как моя рука потянулась к рюкзачку и вынула из бокового кармана малюсенький пистолет с неестественно длинным дулом. Мой любимый, с интегрированным глушителем…

Негромкий хлопок. Точно посредине лба Макса зияет кругленькая чёрная дыра. Из неё нарочито медленной струйкой вытекает бордовая капля крови. Я смотрю на неё, подымаясь во весь рост и не спеша надевая обратно штаны и рубашку. Смотрю, краем глаза замечая, что незваный гость оседает на пол. Застегнув рубашку до последней пуговки, я расслабляюсь (всё-таки момент был кошмарный) и навожу пистолет на лежащую фигурку. Она неподвижна. Золотистые волосы, навязчиво напоминающие волосы Максимилиана, разлились по полу лужицей нехилых размеров. Очень длинные кудрявые локоны, однако ж. Меня слегка кольнула зависть. Я удобнее взялся за пистолет и положил указательный палец на спусковой крючок. В голове всплыл голос Шепа:

«Запомни самую важную деталь: ты не должен оставлять свидетелей».

Не оставлять свидетелей… свидетелей… свидетелей. Но я хотя бы должен знать, кого убиваю.

— Подыми голову, — я не узнал собственный голос.

Пришелец повиновался. Я увидел детские пухленькие губки, в этом не самом лучшем освещении казавшиеся цвета сладкого полураспустившегося розового бутона, нос, в точности повторявший такую же часть тела Максимилиана, и большие глаза… зелёные, как глаза Кирсти. Прозрачный цвет наркотического абсента. Притягательный и пугающий одновременно.

Проклятье! За что на мою голову еще и это?!

*

Я чувствую, у меня вспотели обе ладони. И виски. Пытаюсь нажать на спусковой крючок и не могу. Эти несравненные глаза просто не дают мне сделать это. Еще целую мучительную минуту я слушаю своё хриплое дыхание, а потом с трудом выговариваю:

— Беги. Прячься в свою комнату. Скажешь утром полиции, что ничего не слышал и не видел.

Золотоволосое чудо медленно качает головой:

— Я не хочу. Убей меня.

— Зачем?

В зелёных глазах мелькает недоумение:

— Но ты же убил моего отца.

Я зажмурился, внутренне корчась от нестерпимой боли (тупая козлина! ну как же я не понял сразу?!), и выстрелил.

========== 4. Ксавьер ==========

****** Часть 1 — Личности ******

Моя рука судорожно дёрнулась — пуля попала в плечо и прошла навылет, раздробив ему левую ключицу. Но это я узнал потом. Абсолютно не понимая, что делаю, я схватил его на руки и сиганул из окна второго этажа на землю. Понёсся через сад к стене, совершено не заботясь о том, видит меня кто-нибудь или нет, с легкостью перемахнул через трёхметровый забор (я под пытками не вспомню, как я это сделал) и бросился к «Феррари». Только положив добычу на заднее сиденье, я осознал, что натворил.

«Что, испугался, мозг? А мне до лампочки всё, ха-ха-ха! Я делал что хотел, и мою кашу расхлёбывать придётся тебе! Вот и занимайся, умник недоделанный».

Как мило, миокард. Я всегда подозревал, что ты очень заботливый. Но времени препираться нет. Делаем ноги.