Девятая Парковая Авеню (СИ)

— А мне двадцать пять. И, как твой хозяин, несвоевременно вспомнивший о вежливости, хотел бы представиться. Анджелюс Инститорис, чистильщик класса Z-13-AR, работаю в «чёрном» отделе подпольной корпорации “Compare2State”. Думаю, название говорит само за себя. Мы с твоим отцом находились во вражеских лагерях подполья. Вели войну, как полагается — с предательствами, переговорами, перестрелками и трупами парламентёров. Но рано или поздно мой босс отправил бы меня или кого-то другого из отдела убрать Максимилиана. К счастью или несчастью, — это как и на кого посмотреть, — всё случилось «раньше». Поскольку я всё равно тебя убью, почему бы тебе не узнать правду?

— Какая откровенность, — он фыркнул, — что ж… Меня зовут Ксавьер. О моём отце ты, кажется, отлично знал даже то, о чём я лишь начинал догадываться, а обо мне… Как ты сам справедливо отметил, всё равно я буду убит. Зачем тебе знать что-то ещё сверх?

— Твоя правда, — я был разочарован, но постарался искусно скрыть это. — Однако кое-что я имею право знать. Моё задание чуть не сорвалось из-за твоего внезапного появления. Ты что, всегда так врываешься… врывался к отцу среди ночи?

— Нет, конечно, — его рука зарылась в мои волосы ещё глубже, мешая думать. — Просто тебе в некотором роде не повезло. Когда папа оставался на ночь дома, то рано ложился спать — он вообще сильно уставал на работе… пропадал на ней неделями. Вчера у него чудом выдался выходной, который он по возможности провёл со мной, я ради этого даже пропустил школу. Но вечером меня позвали на гулянку, я просто не мог от неё отказаться: меня позвала сама Рашель… а я её так обожаю… — он запнулся.

— Кто?!

— Рашель. Знаешь такую? Прелестная афроамериканка на какую-то половину или четверть, из группы “Fortune’s child”, сейчас поёт самостоятельно. R’n’B, soul, рэп… ты что, не слышал никогда её песен? А хит “Love’s amnesia”? Она же самая популярная!

— Ну-ну… — мои брови скептически сдвинулись, правда, Ксавьер не мог этого видеть. — Я такой отстой не воспринимаю и предпочитаю готику и блэк из Европы. Из Северной Европы. Но музыку ладно, проехали. Эта девка позвала тебя на вечеринку, ты пошёл. Что было потом?

— Да ничего. Я хочу сказать, на вечеринке всё было отпадно. А дома… папа никогда не спал, ожидая моего возвращения с гулянок. Он очень волновался за меня всегда. С тех пор как мама умерла… Короче, он не мог заснуть, беспокоясь, пока точно не знал, что я уже вернулся. Вторая дверь в его спальню никогда не запиралась на ключ, для меня. Чтобы я каждый раз мог зайти к нему, рапортуя, так сказать, что всё в порядке, я целый, невредимый и протрезвевший на ночном воздухе. Зашёл и вчера. Увидел тебя. С ним. И тут, по-моему, всё оборвалось.

Я до боли сжал веки. Значит, мне действительно не подфартило. Будь отпрыск Максимилиана дома в эту ночь, он бы ни за что… ни за что не стал следующим в списке смертников. Господи, что за злая судьба? А ещё будь его папаша чуть менее заботливым… Да, Макс бодрствовал в ожидании маленького сынишки. Маленького? Ну, не то чтобы совсем маленького. Почти сформировавшийся юноша, выглядящий невинным подростком. Созревший мальчик. Звёзды американской попсы успели проявить к нему живейший интерес. Красивый, юный, богатый, с положением в обществе… Интересно, насколько в действительности он был не в курсе работы Максимилиана? Да, ему можно было только позавидовать до сегодняшнего утра. А теперь? Что теперь?!

Его жизнь принадлежит мне. Он. Весь. Со всеми потрохами. Принадлежит мне. Какое-то странное чувство возникло от этой мысли. «Обладание»… да разве я обладаю им? Ну, нет… может, свободой его передвижения, да и то… Нет, я обладаю чем-то другим. Тем, что принуждает его сейчас стоять за моей спиной и перебирать мои волосы. Вот только принуждение ли это?

— Они у тебя такие мягкие и душистые… — прошептал Ксавьер мне в макушку, будто в сладком забытьи (честно говоря, мои глаза округлились от нелогичности его поведения), — волнистые, но одновременно гладкие как шёлк. Блестящие, пружинистые… Мне бы такие.

Я чуть не поперхнулся от удивления. ОН хочет МОИ волосы?! Да это же уму непостижимо! У него самого ведь… Что на него нашло? Помутнение рассудка? Всё, я больше не могу это терпеть!

Вскочив, я отбросил его руку… постарался не делать это грубо. И выпрямился во весь рост. В его зелёных глазах засквозило что-то похожее на уважение — видимо, он осознал, что я действительно взрослый. И довольно-таки высокий, если сравнивать с ним.

— Послушай, Ксавьер…

— Можно просто Кси.

— Что?

— Кси — это сокращённо Ксавьер, — он многозначительно потрепал свой кулон. — Не знал?

— Нет. Почему ты на меня так смотришь?

— Как? — он улыбается вполне невинно одними кончиками губ.