Девятый день

– Девять – число новой жизни. Девять месяцев развивается человек в утробе. Девять – символ торжества духа над материей. – Она помолчала немного. – Девять двойных горных вершин – врата в Царство мертвых. Я многое могу сказать такого, что убогий человеческий ум постичь не сможет. Но это лишнее. Единственное, что следует знать… – Тамара обвела присутствующих взглядом, задержавшись на каждом. – Единственное, что вам следует знать, – кто спасется.

Она поманила их к себе пальчиком в карикатурном жесте, и люди послушно придвинулись к ней.

– Кто спасется? А? Никто!

Тамара выкрикнула эту фразу и воздела руки к стремительно темнеющему небу.

– Никто! – продолжала она вопить, тряся головой.

А после поднялась – легко, одним движением, как спортсменка-гимнастка. Ожидать такого от немолодой женщины было невозможно. Прежде Нина неоднократно видела, с каким трудом, кряхтя, Тамара поднималась с земли.

Выпрямившись, Тамара с силой откинула голову назад. Нине показалось, она сделала это не сама: невидимая рука схватила ее за волосы и резко, с невероятной силой дернула.

Раздался треск, словно сломалась сухая ветка под чьей-то ногой. Нина подумала, что уже слышала этот жуткий сухой хруст, когда повесился Марк. Мысль была почти спокойной, однако за мнимым спокойствием завывал лютый хаос.

Крик Тамары оборвался, точно кто-то щелкнул ножницами, отрезая его, и мертвое тело мешком повалилось наземь.

Вслед за Тамарой упала и Нина.

Когда пришла в себя, обнаружила, что лежит на земле; под головой – свернутые валиком вещи. Не иначе Александр устроил Нину поудобнее.

День сбежал, уступив место ночи. Черное небо – пасть демона, разверзшаяся над ними.

«Кто спасется? Никто!» – звучало в голове, и Нина поняла, что верит этому пророчеству.

Слезинка выкатилась из угла глаза, побежала по щеке. Одна-единственная, на большее, наверное, в организме не хватало влаги.

Огонь горел слабо, вяло. Порубленная на дрова мебель кончилась, за ветками и палками в лес никто не ходил. Так что костер скоро умрет.

«Как и все мы».

Нина видела лица: София, Эдвард, Адам. Александр.

«Почему мы не встретились раньше? – подумала Нина и осадила себя: – Раньше такой мужчина на тебя и вполглаза не глянул бы. Потрепанная, ничем не примечательная тетка чуть не на десяток лет старше».

Нина апатично укорила себя: что за мысли, о чем она думает, тогда как…

– Тамара, – прошептала Нина. – Где Тамара?

Александр, который сидел, задумавшись о чем-то, повернулся к ней.

– Ее больше нет. – Он погладил молодую женщину по волосам. – Поспи, прошу тебя. Отдохни. Ты ничего не можешь сделать.

Она сухо всхлипнула.

– Тише, тише, – сказал Александр.

– Тамара присоединилась к остальным, – мрачно проговорил Адам. – Да, дорогая Нина, не волнуйся, беспокоиться не о чем. Никому из нас не о чем переживать понапрасну, все равно это бесполезно. Скоро все окажемся там. Уляжемся рядком.

– Неужели обязательно быть бесчувственной скотиной? – спросил Александр.

Но даже на перебранку их уже не хватило. Адам промолчал.

Нина прикрыла глаза.

«Нам осталось всего три дня», – подумала она.

Провалилась в сон, как в яму, но среди ночи проснулась. Было уютно, тепло, Нина чувствовала теплое дыхание на своей шее. Это было непривычное чувство – просыпаться рядом с кем-то, не одной. Мужская рука обнимала ее, чье-то тело прижималось к ее телу.

В первый миг сознание проявило милосердие, Нина не сразу вспомнила, где она, но неведение было недолгим. Она приоткрыла глаза. Костер прогорел, небо на востоке светлело. Остальные несчастные спали, мертвый дом торчал на краю поляны, как надгробный памятник.

Нина чувствовала невероятную слабость, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело было неповоротливым, как колода, и она сомневалась, что и утром найдет силы и возможность подняться.

«Застыть и умереть во сне, без мучений. Это было бы счастьем», – подумала Нина.

Она устала бороться, искать ответы, бояться. Хорошо бы тихо уйти в объятиях человека, который тебе нравится. Пусть и в объятиях невинных, целомудренных, не любовных, а всего лишь таких, когда два одиноких, донельзя истерзанных человека пытаются черпать друг в друге жизненную энергию и поддержку.

Прикрыв глаза, Нина заснула вновь.

Кажется, минуты не прошло, как она почувствовала: ее тормошат, бесцеремонно трясут за плечо.

«Отстань, – хотелось сказать, – дай поспать!»

– Вставайте, голубки! – шептал мужской голос. – Ну же, Алекс! Нина! Да что вы, умерли?

Нине стоило колоссального труда разлепить веки. В уголках глаз скопился гной; пока она не протерла их, не могла ничего рассмотреть. Александр сидел рядом, тоже силясь пробудиться от тяжелого, не приносящего отдыха и бодрости сна.

Адам топтался рядом, говорил что-то, но Нина не могла уловить смысла его слов. Голова болела и кружилась, во рту было так сухо, что не удавалось глотнуть, горло раскалилось от боли.

– Разуйте глаза! – пробилась в ее сознание фраза, и Нина посмотрела туда, куда показывал Адам.

Они с Александром поглядели одновременно.