Девятый день

– Хотели бы – уже сделали бы это, – ответил Александр.

– Если и так, мы будет отбиваться, – сказал Адам.

– Чем?

– Не думай об этом, Нина. Лучше поспи. Адам, и ты ложись, если хочешь. Я все равно не хочу спать, покараулю.

«Спать, зная, что это, скорее всего, твои последние часы? Нет уж».

Адам качнул головой, отказываясь.

Нина сказала, что не заснет.

– Жаль, переодеться не во что. Я перепачкался, от меня несет, как из помойного ведра. Не хочется помирать свиньей.

– Мы не умрем, – твердо проговорил Александр.

– Мне бы твою уверенность. – Адам невесело усмехнулся. – Когда я тебя увидел впервые, подумал: золотой мальчик. Холодный, сверкающий, как снег на горной вершине. Такие часто ломаются первыми. А ты молодец, держишься дольше всех. Даже твоя белая футболка чище, чем одежда у всех остальных.

Александр грустно улыбнулся.

– Насчет белой футболки… Я лет в шестнадцать придумал себе стиль. Решил: буду носить рубашки, футболки, свитеры только белого цвета, потому что черный – слишком мрачный, любые узоры – безвкусны, а цветное простит. Мне казалось, это меня отличает, делает особенным. Потом я понял, что любые ограничения – твоя тюрьма. Ты начинаешь узко смотреть на вещи. Боишься сделать неправильный выбор; чтобы не поставить пятно на свою репутацию, предпочитаешь удобных людей, принимаешь социально одобряемые решения. Не разрешаешь себе выйти на широкую дорогу, годами плетешься по проторенной тропке. Я нагромоздил кучу правил, стремился запихнуть свою жизнь в установки и схемы, как тело – в белые шмотки! Если выберусь отсюда, больше не стану ограничиваться в выборе. Не буду бояться запачкаться. К черту белые футболки.

Александр умолк. Нина смотрела на него, и глаза ее блестели не то от непролитых слез, не то от восторга.

«Она влюблена в него, – равнодушно подумал Адам. – Глупая кошка. Это ни к чему не приведет, все бесполезно, ведь нам суждено сдохнуть на этой посудине».

А потом, совершенно неожиданно, его озарило: не все потеряно. Это было сродни удару молнии, разряду электрического тока. Почему он не подумал об этом ранее?

– Слушайте, мне кое-что пришло на ум. Есть способ выбраться отсюда, – сказал Адам и подумал: «Только он не для всех».

Глава двадцать пятая. Нина

Седьмой день прошел, седьмая ночь. Тьма рассосалась – ветер разорвал ее в клочья, разметал обрывки, зашвырнул за горизонт. Рассветная пора промелькнула за несколько минут – и вот уже небеса синеют, солнце глупым золотым блином переливается в вышине.

Нина подметила еще одну странность сломанного, порченного полуживого мира, в котором они оказались. Хотя часы не были наполнены нужным количеством минут, а ночи и дни сменялись неестественно быстро, организм чувствовал себя так, слово течение времени было нормальным. То есть они толком не ели, не пили, не отдыхали в течение семи суток – и организм был истощен.

Непривыкшая к нагрузкам, не знавшая прежде настоящего голода, жажды, недостатка сна, постоянно пребывающая в состоянии стресса Нина чувствовала, что сдает.

Адам – нервный, сломленный, то и дело бормочущий себе под нос, с обветренным лицом и обметанными простудой губами, встрепанный, грязный – тоже был карикатурной копией себя прежнего.

Только Александр по-прежнему держался. Держался лучше их всех.

– Есть способ вырваться отсюда, – объявил Адам на излете ночи, и Нина подумала, что не верит в счастливый исход.

– У нас есть лодка, – сказал Адам. – По правилам безопасности имеются жилеты. Брать на борт лодку было необязательно, но мы с братом решили, пусть будет. Я про нее напрочь забыл. Она надувная, резиновая. Мы сможем уплыть.

– Куда? – спросила Нина. – Куда бежать?

– Не куда, а откуда, – заметил Александр. – Адам прав, мы должны попробовать вырваться. Можно податься в обратную сторону или на другой берег. – Он запнулся. – Лишь бы подальше отсюда.

Александр посмотрел туда, где у кромки воды стояли ожившие мертвецы. В темноте их не было видно, но они точно стояли – бездыханные, зловещие, алчные. Ждали, когда трое оставшихся в живых присоединятся к ним.

– Адам, ты говорил, водоросли и прочий мусор не дали бы «Дунайской деве» возможности плыть, даже если бы двигатель работал. А резиновая лодка…

– Чем проще конструкция, тем легче, – оборвал Нину Адам. – У нее нет винта, который запутался бы. Вместо мотора – мы сами. Наляжем на весла, выберемся. Когда еще светло было, я обратил внимание: вдалеке вода чистая. Нам придется постараться выгрести из этого месива, а дальше справимся.

В его голосе снова зазвучали командирские, твердые нотки, он вновь был их капитаном, и Нина приободрилась. Тем более и Александру идея пришлась по душе.

– Осталось два дня. Постараться выкарабкаться отсюда, к чистой воде – наш шанс! – сказал он. – Возможно, это и не так. Возможно, мы ошибаемся. Но что теряем, если попробуем?

– Хотя бы попить сможем, – произнесла Нина.

Об этом они старались не думать, не говорить. Преодолеть голод проще, жажда мучила несравнимо сильнее, и перспектива напиться воды была потрясающей, прекрасной.