Девочка Эмина

— Он или нет, какая разница! — взревел один из бандитов, — смотри, что ты со мной сделал! Ты за это поплатишься, ублюдок!

Заорал тот, что без пальцев. Он был без пистолета, ведь Эмин не пощадил его. А у того, что физически мог держать пистолет в руках, нещадно тряслись руки.

Сейчас это уравнивало нас в шансах выжить.

— Чего трясешься?! Стреляй в него! — злился немощный, — а потом эта сука ответит нам за все.

Последние слова посвящались мне. У него все лицо было в свежих шрамах, и он этим лицом пытался заглянуть за спину Эмина, чтобы поймать мои глаза. Его взгляд был сальным, я содрогнулась от страха.

— С дочкой Анархиста грех не поразвлечься, — облизнулся он.

Подобно дураку, он играл с огнем.

Я никогда не забывала, кто мой муж, и это не раз спасало мне жизнь. Эмин зверел на глазах, но его зверь не терял контроль. Пистолет он держал ровно и прямо в цель в отличие от первого бандита.

Муж был сильнее своих противников, но все ждал, когда те расколются. Возможно, их послал Булат, но они вновь решили испытать судьбу. Терять им было нечего, они давно хотели сделать то, чего не удалось совершить в марте. Возможно, если бы мы не вернулись раньше, они бы ушли и всего этого просто бы не было.

— Отвечай, если жить хочешь, — обратился Эмин к первому, — твой напарник уже не жилец.

— Это ты уже не жилец. И твоя баба. Сразу она перед тобой ноги раздвинула за спасение?

Тот, что был без пальцев, страшно засмеялся. Эмин прицелился и чуть спустил крючок.

Я испуганно перевела взгляд на дверь. Квартира выглядела разгромленной, они явно что-то искали. В их страшных глазах бурлила ненависть, а по весовой категории каждый амбал превосходил Эмина в разы.

За спиной Эмина было страшно только за него. Пока он жив, меня и пальцем не тронут, потому что он положит всех.

Моя судьба и участь без него незавидна.

Когда бандиты двинулись на нас, шансов на ответ оставалось все меньше. Эмин замешкался лишь на секунду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он выстрелил. В самый последний момент, когда бандиты сделали рывок. Один бросился на Эмина, другой — в мою сторону.

Я без сил опустилась на колени, рядом стоял Эмин. Он тяжело дышал, и я туманным взглядом уперлась в его ботинки.

— Не реви, — устало выдавил он.

— Не реву.

— И не реви.

Я и не ревела.

Я, кажется, теперь привыкла.

К пальбе, к жизни с Эмином, к постоянному страху.

Они хотели меня изнасиловать. В первый раз не получилось, так сейчас отомстить хотели. За своего третьего друга и… за второго тоже. Сейчас было даже приятнее тронуть меня — я теперь не просто девочка из Сибири, а дочка Анархиста и жена Эмина Шаха.

Муж устало наклонился за мной. Схватил за талию, прижал к себе и вместе со мной в руках закрыл дверь в квартиру. Он все проделывал молча и быстро, словно убивал каждый день. Проверил тела и впился в меня свирепыми, почти неживыми глазами.

— Приберемся и уедем, — решил Эмин.

— Куда?

— Если заказчик Анархист, то до его смерти находиться здесь теперь небезопасно.

Эмин приказал собирать вещи. Я переступила через тела почти без содрогания и направилась в нашу спальню. Собирала вещи я на автомате. Позже пришел Эмин и поторопил меня. Он уже нашел квартиру и завел машину на автозапуск.

Но в этой квартире мне не давал покоя один вопрос.

— Эмин, мама не успела рассказать мне. Что случилось дальше?

— Ты точно нашла удачное для вопросов время, Диана? — процедил Эмин.

— Я хочу знать, что она сделала. Это не дает мне покоя, словно… словно я обязательно должна знать это, Эмин. Скажи, умоляю.

Эмин помолчал немного. В его руках дорожная сумка с документами и оружием, телефон и ключи от машины. У меня только рюкзак с нижним бельем и та самая мини сумка с флаконом цветочных духов внутри.

— Твоя мать изменила отцу. С другим авторитетом.

В его голосе слышится осуждение. Я потеряла дар речи.

— Этого не может быть, Эмин. Мама бы никогда…

— Ты спросила, я ответил, — отрезал Эмин, — это уже не тайна, Диана. Спроси у нее, она не станет отрицать. Изменила, затем забеременела. Зная их историю целиком, я не сомневался, что ты мне не сестра. У нее было много мужчин.

— Трое — это много? Если учитывать измену и моего папу…

— Много. Хочешь поговорить об этом? — отчего-то разозлился Эмин, — у Булата было две ошибки. Номер один: он был жесток. Номер два: после жестокости он ее отпускал, но ненадолго. В один из таких случаев она убежала в постель к другому.

— Ошибка в том, что отпустил? — не поняла я, — ты думаешь, не будь у нее свободы, она бы не сделала этого?

— Я не думаю, маленькая. Я беру и делаю.

Эту фразу я не поняла. Эмин взял меня за руку и повел из спальни прочь.

Маленькую сумку утяжеляли духи. Увесистый флакон… почему цветочные?

— Отец в принципе не был уверен, что от его ребенка избавилась Анна, когда она позвонила с вокзала. Он посчитал, что она бежит из-за чужого плода.

— Но зачем она это сделала? Зачем изменила?