Девочка Эмина

Муж сказал, что, возможно, за Альбертом следили из самой Москвы. До выяснения обстоятельств он будет находиться в нашей квартире за железной дверью, за которой все это время скрывался рабочий кабинет Эмина.

Эмин всегда работал один. Волк-одиночка, он никогда и никому не доверял. Эмин даже приковал к батарее тело Альберта сам, посчитав надежнее делать все самому. Таким образом, охрана не только охраняет квартиру, но и утаивает преступника, того не ведая. Альберт ведь преступник? Поэтому он бежал из Москвы.

Впрочем, даже не будь такой мощной преграды, Альберт уже не жилец. Ему не выбраться из логова Эмина самостоятельно.

Именно поэтому первым делом я отправилась не завтракать, а искать ключи. Если Эмин решил убить Альберта, то я хотя бы должна знать за что. Тех минут после нашей близости мне не хватило, Эмин быстро стал жестким и неразговорчивым — схватил мое тело, прижал к себе и велел спать.

Значит, мне придется докопаться до истины самой. Впервые нарушить приказ и поговорить с человеком, который назвался братом моего мужа.

— Дочка Анархиста пожаловала… в гости?

Хриплый голос Альберта не внушал мне доверия. Он был избитый, израненный и… безумно злой. Я крепко сжала ключи в своих руках и с жалостью посмотрела на немощного мужчину.

Даже не будь он прикован наручниками к батарее, он мне не ровня. Сейчас — не ровня.

Эмин постарался очень…

— Я предупреждала, Альберт.

Стараюсь сделать голос как можно холодней. Но он предательски дрожит, и Альберт сразу чувствует мой страх.

— Я говорила… я пыталась уберечь вас от смерти.

— Чего боишься? К тебе претензий нет, котенок, — мужчина закашлялся.

Его злость направлена на Эмина. Оправданно направлена.

Откинув волосы за плечи, я подошла ближе к Альберту. И осторожно присела на расстоянии вытянутой руки.

Эмин бы убил меня, увидев эту картину. В моих руках была аптечка, которую Альберт не сразу замечает из-за кровоподтеков под глазами. Все его лицо было в крови и гематомах.

Я опускаюсь перед ним на колени на максимально безопасном расстоянии. Раскрываю аптечку и отыскиваю уже знакомые препараты. Все мои действия сопровождаются расплывчатым взглядом Альберта.

Ему совсем плохо. Кожные покровы были почти серыми, когда я решительно взяла в руки шприц. Каждый его вдох сопровождался болью в грудине.

Боль убивала его внутри.

— Все, что я могу для вас сделать, это обезболивающий укол. Не бойтесь, я вчера научилась.

Альберт усмехается. Раньше из-за травм лицевых мышц каждая его улыбка выходила пугающей, а сейчас и подавно. По коже пробежал холодок. Нос его разбух до немыслимых размеров, багряная кровь застыла под ним.

— Коли, что хочешь. Жить хочу, — захрипел он.

— Не нужно было к Эмину соваться, раз жить хотите, — вырывается непроизвольно.

Кусаю губу, замолкая под страшным взглядом Альберта.

— Ладно. Не злитесь, — добавляю тише.

— Не на тебя злюсь, котенок… Давай скорее.

Под мутнеющим взглядом Альберта я достаю несколько баночек и проделываю все, как вчерашним вечером меня учил Эмин. Я специально хорошо запомнила каждое действие, пока делала ему укол. Еще вчера вечером знала, что утром придется повторять это на Альберте…

Набрав точно выверенную дозу, я выпустила воздух из шприца. Несколько капель препарата потекли вниз по игле. В этот момент мы встретились с Альбертом взглядом.

— Обещайте, что когда я подойду, вы ничего мне не сделаете, — прошу я.

Ему было тяжело говорить, а мне нужны были гарантии. Но, с другой стороны, я боялась, что без обезболивающего он просто не доживет до вечера. Собственная боль убьет его.

Альберт не ответил.

Я подумала, что ответа уже и не дождусь, как его губы растянулись в подобии улыбки.

— Котенок, родная…

Я шумно сглотнула, так и замерев с иглой.

Это прозвучало так… нежно, что сил не нашлось даже не протест.

— Нам обоим нужно, чтобы я выжил. Тебе — чтобы я спас тебя от этого мудака. А мне — чтобы зацеловать тебя одним прекрасным вечером… где-нибудь высоко-высоко…

— У вас начался бред, — констатирую я.

Альберт не отвечает. Он обреченно приваливается одним плечом к батарее и со стоном закрывает глаза. Плохо ему. На тело его, прежде сильное, страшно смотреть, на лицо и подавно. Все помятое, везде Эмин свой след оставил.

Хватаю огромный кусок ваты и щедро смачиваю его спиртом. На гнетущих ногах я приблизилась к обездвиженному мужскому телу.

Дышит?

Черт его знает… времени на раздумья совсем не остается.

Одна вата ушла на то, чтобы очистить кожу от крови и грязи. Только после второй я увидела совсем бледную кожу Альберта. Почти серую.

В момент, когда я вводила иглу, я не знала: жив Альберт или уже нет. Я не позволяла себе думать. Отключила все мысли и эмоции и делала, как Эмин вчера научил.

Заканчиваю. Прикладываю вату к месту укола. И будь, что будет. Я сделала для Альберта все, что могла и даже чуточку больше. Страшно представить, в какой ярости будет Эмин, если узнает о том, что я помогла его врагу.

Проходит много времени, прежде чем я все-таки нащупываю пульс. Слабый, но я чувствую его. Несмотря на страх, я приближаюсь к Альберту еще ближе и осторожно прикасаюсь к его груди.