Девочка Эмина

Потому что не хочу для него такой участи.

Тем временем мы со Смертником остаемся одни. Чужие руки больше не удерживают мое тело, но с Альбертом мне все равно не справиться. Я сама излечила его… теперь мне с ним точно не справиться.

— Эмин такое не простит, — шевелятся мои губы в укоре.

Это были все слова, которыми я могла оперировать.

Больше мне крыть было нечем.

Я старалась утешить себя той мыслью, что Альберт явился к Эмину не просто так. Значит, Смертнику и его банде что-то было нужно от нас. Не знаю только, что именно, но я бы хотела это выяснить.

— Заберешь меня с собой, и тогда в следующий раз он тебя пристрелит.

Я не лгу. Я знаю, что говорю: Эмин точно пристрелит Смертника и совершенно точно он меня найдет. Даже будучи одиночкой Эмин остается по-своему силен.

— Я и сам это понимаю. Не пытайся крыть очевидными вещами, котенок, — ухмыляется Альберт.

Окровавленным пальцем мужчина касается моей щеки. Кровь на его руках давно засохла, но страшно от этого было не меньше. Я забываю дышать, максимально вжимаясь в стену. В кабинете мы с Альбертом остаемся одни. Мы и наш зрительный контакт.

Только за это Эмин может подписать ему смертный приговор.

А еще за прикосновения.

За близость непозволительную.

За…

— Не все такие, как он. Я не стану похищать тебя из места, которое ты считаешь домом.

Альберт припоминает мне март и Сибирь. Напоминает, как Эмин забирал меня из дома. Смертник все знает.

Значит, меня не собираются похищать.

Я останусь здесь, и Эмин вернется домой ко мне. Если я буду дома, он не потеряет контроль, и все будет хорошо.

— Котенок, а ты знаешь, что твой Эмин сделал с одним из тех троих подонков? Точнее уже двоих, ведь одного из них он застрелил на месте. Еще в Сибири.

Я не спешу с ответом, а Альберт делает вывод, что я забыла.

— В Сибири, — напоминает Альберт, — когда Анархист, еще не знавший о том, что его ребенок жив, приказал избавиться от дочери Анны самым жестоким способом. Их было трое, помнишь?

— Откуда тебе это известно? — резко спрашиваю в ответ.

Вспоминать попытку изнасилования было тяжело.

И смерть отца помнить было больно, и Эмина того… бешеного, злого, ненормального.

Тогда он впервые потерял контроль. Когда увидел меня в руках отморозков.

— Я все знаю, — Альберт отводит взгляд, — одного Эмин пристрелил. Второй сейчас жив и продолжает работать на Анархиста, а вот третий… Третьему Эмин отрубил пальцы со словами: «Зариться на чужое — запрещено».

Меня бросает в дрожь. В дикую и неконтролируемую.

— Мне все равно… — шепчу я, а у самой зуб на зуб не попадает от этой новости.

Эмин мне не говорил. Скрыл, чтобы казаться не таким плохим.

Смертник знал, куда бить.

— Так ли все равно? — не верит он.

Подняв голову выше, я посмотрела ему в глаза.

И мой голос впервые не подвел меня.

Не задрожал. Стал холодным.

— Мне все равно, что стало с моими мучителями. В тот день Эмин спас меня от них. А где был ты, Смертник?

Шах и мат.

Удар прямо в сплетение. Не физический — моральный.

Смертник теряет лицо. И не сразу находит ответ.

— Впредь никому не открывай дверь, Диана. Ты тепличный цветок, который все жаждут сорвать. И, кто знает, может быть у кого-то получится это сделать?

Смертник отходит от меня и быстрым шагом покидает квартиру. Я бросаюсь следом, желая выяснить куда больше, чем мне дозволено знать.

Не ожидая от себя такой прыти, я хватаю мужчину за локоть. Его изуродованное лицо морщится от боли.

Но Альберт послушно останавливается. И даже не злится, как это бывало с Эмином.

— Я хочу знать больше. Ты должен рассказать мне. Я тебя спасла, — напоминаю я о долге.

Я тихо вскрикиваю, когда сильная рука Альберта ложится на мои лопатки и прижимает меня к его стальной груди. Домашнюю одежду в стирку. Надеюсь, что кровь отстирается.

Несмотря на страх, в Смертнике я различаю нежность. Эмин совсем другой, он не знает нежности. Они как холодное и горячее, совершенно разные.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я тебе все расскажу. Но в другой раз. Оттого наша встреча будет более долгожданной, котенок.

***

— Ты сегодня рано, — констатирую я тихо.

Эмин вернулся домой, а я сидела на полу, прижав к телу колени, и прокручивала слова Альберта.

Я думала. Где состоится следующая встреча? Что хочет Смертник от Эмина? От меня? От нас?

При виде меня на полу серые глаза Эмина будто почернели. Они впились в мое тело убийственным взглядом, словно это я виновата в побеге Альберта и…

И во всем остальном тоже.

Я кусаю губы в отчаянии, когда сильные руки притягивают меня к жесткому, почти черствому телу. Эмин обнял меня нежно — это редкость.

Дождавшись сильного мужчину, я всхлипываю в ответ. Боец из меня такой себе.

— Ну, тихо… испугалась, маленькая? Идем на кухню.

Эмин поднимает меня с пола, ведет на кухню и усаживает за стол.

Он хмурится и осматривает меня. Лицом крутит вправо и влево, запястья сканирует, слезы вытирает. Прямо как в нашу первую встречу, в Сибири.

— Я тебя больше испугалась, — признаюсь я, — ты взглядом убить можешь.

— Кого угодно убью, но не тебя, — сурово отрезает Эмин, — успокойся и расскажи, что случилось?