Девочка и призрак

Они располагались на крохотном личике, которое переходило в крохотную фигурку, не больше кончика мизинца Сурайи. Создание было чёрным с головы до пят, маленькие конечности заканчивались коварно когтистыми пальцами. Оно смотрело на неё не моргая.

Сурайя часто читала про девочек, которые, повстречав в лесу чертят и фей, заводили с ними дружбу. Однако этот бесёнок выглядел отнюдь не дружелюбно.

Пока она смотрела, существо сузило глаза и, распахнув рот, полный острых клиновидных зубов, зашипело до того громко, что стеклянная тюрьма содрогнулась.

Сурайя тут же отпрянула, руки задрожали.

Во всех банках, тянущихся ряд за рядом, беспокойно ёрзали тёмные силуэты бесчисленных узников. И все они уставились на неё.

У Сурайи сердце застучало в ушах. Взгляды пронзали кожу, словно сотня крошечных булавок. Однако она почему-то не могла сдвинуться с места.

– Беги, – прошептал голос, похожий на шелест старой листвы. К нему присоединился ещё, и ещё, и ещё один. Всё громче и громче, пока шелест не превратился в рёв. – БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ!

– Сурайя, – голос Розика, настоятельный и испуганный, привёл её в чувство, – стоит последовать их совету.

С пелеситом на плече Сурайя вылетела из фургона и помчалась домой. Слова продолжали звучать в ушах эхом при каждом шаге.

Паванг в тени колышущихся на ветру банановых деревьев смотрел, как она удаляется, и его глаза за испачканными стёклами очков сверкнули.

Глава двадцать четвёртая. Дух

СУРАЙЯ СВЕРНУЛАСЬ калачиком в кровати, не в силах унять дрожь.

Розик переживал за неё. Он понятия не имел, как ей помочь, и потому не находил себе места.

– Что они такое? – спрашивала она снова и снова. – Что это были за… существа?

Розик не шевелясь сидел на подоконнике. Он смотрел на ленты солнечного света, медленно подсвечивающие углы соседних зданий, и размышлял о сдавленном шёпоте и о пристальном взгляде сотен маленьких глаз-бусинок.

– Всевозможные порождения тьмы, – ответил он негромко. – Там был баджанг – помнишь циветту, которую ты заметила? Этот дух способен вызвать безумие, бред у того, кого хозяин прикажет ему мучить.

– Хозяин? – Сурайя уставилась на него. – Ты про паванга?

– Да. Паванг завладел и другими. – Розик вздохнул. – Сова – одна из форм, которую принимает лангсуир. Она женский дух и охотится на беременных. Хотя при должном умении её можно натравить на кого пожелаешь. Младенец – это тойол, детский дух, и с его помощью хозяин может творить зло любого толка.

– А тот маленький?

– Это полон. Дух, связанный с хозяином кровью, вроде меня. Он управляет разумом и может сделать так, чтобы жертва ничего вокруг не видела и не слышала, не сознавала, что творит, бранилась и бормотала, словно в бреду. И таких духов там было немало – больше, чем я смог сосчитать.

Сурайя зарылось лицом в ладони:

– Не понимаю – зачем ему это? Для чего ему эти… существа?

– Думаю, этот человек – коллекционер, – произнёс Розик спокойно. – Я о них слышал. Им недостаточно простых и мелких пакостей, которыми промышляла твоя бабушка. Они жаждут большего и используют духов из своей коллекции как рабов.

– Чего же они хотят? – спросила Сурайя дрожащим голосом.

Розик устало вздохнул.

– Да всего, что может прийти на ум, – сказал он. – Воровать. Нападать. Убивать. Представь, каково иметь власть над полонами и пелеситами, тойолами, баджангами и лангсуирами – войском из духов, демонов и чудищ. Такого человека практически невозможно остановить.

– Но зачем ему ты? Неужели ему мало? – спросила она с отчаянием в голосе. – И ведь ты тоже связан кровью. Как он тебя заберёт? Я думала, что суть в том, что ты не можешь принадлежать кому-то другому.