Девочка из Аушвица. Реальная история надежды, любви и потери

– Где ты была? Мы тебя ждали! Сегодня в полночь мы на автобусе уезжаем в Бухарест, а оттуда на корабле поплывем на Землю Израиля!

Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди от радости: «Сегодня?»

Товарищи сказали мне, что мы уедем из Сату-Маре на автобусе, принадлежащем одному местному еврею. Он оставит автобус на улице в Бухаресте и с нами сядет на корабль, который дожидается в Болгарии. Все надо будет делать в секрете, потому что, если соседи-неевреи прознают, что мы плывем на Землю Израиля, нас могут арестовать. Мы сказали дворнику-нееврею, что едем в другой город посмотреть футбольный матч.

Я с коляской побежала к Шалому, надеясь остановить покупку машины, но не нашла его. Я вернулась домой, а потом появился и он. Я сказала, что этой ночью мы уезжаем и нам надо собирать вещи. Хотя все это звучало, словно сон, Шалом немедленно воскликнул: «О, Мессия пришел!» Действительно, эмиграция на Землю Израиля была для нас сродни приходу Мессии.

Мы сложили наши немногочисленные пожитки в вещмешок, а я упаковала еще и халы, и медовые печенья, оставшиеся с новогодних праздников. Внезапно я вспомнила, что у Шалома всего одна пара носков. Я побежала к его кузену, жившему в Сату-Маре, и попросила еще одну пару носков.

Мы выехали в четверг в сторону Бухареста со всеми членами гарина. Во время поездки мы в основном дремали, но сразу проснулись, когда автобус остановился. Оказалось, что он сломался. Водитель решил заехать в соседнюю деревню для ремонта. Мы все вышли на дорогу, но не могли просто стоять на обочине и не знали, когда автобус починят, поэтому решили идти. Мы с Шаломом несли свой вещмешок и маленькую Далию на руках.

Встало солнце, и через некоторое время автобус нас нагнал. Мы сели в него и продолжили свое путешествие. Ближе к Шаббату мы добрались до небольшой деревушки, где сделали привал. Когда Шаббат закончился, в полночь с субботы на воскресенье, мы сели на поезд до Бухареста. На платформе толпились сотни людей, и сесть на поезд оказалось нелегко. Мы боялись, что нам всем не хватит места, и члены нашего гарина залезали в вагоны через окна. Первым залез Шалом; я передала ему Далию и вещи, а потом люди помогли мне самой забраться в окно.

Все вокруг нас радовались переезду в Израиль, но рассказывали также неприятные истории о том, как люди отбирали чужие места. У нас было три разрешения на поездку, которые мы купили в Сату-Маре на собственные деньги. Кто-то подошел к нам и предложил оставить ребенка в Румынии, а разрешение на выезд продать ему. Шалом в ярости отогнал этого человека.

Когда мы сошли с поезда в Бухаресте, евреи города приветствовали нас едой и напитками. В ту ночь мы спали на вокзале, дожидаясь следующего поезда. На следующее утро садиться в поезд опять пришлось с боем. Мы побежали к одному вагону, но он был полон, побежали к другому и забрались туда, но оказалось, что сидячие места уже заняты. Нам пришлось всю дорогу сидеть на полу.

Мы проехали километр от румыно-болгарской границы, шедшей по Дунаю, когда поезд внезапно остановился, все двери открылись и пассажиров стали выводить на улицу и пересаживать на паром через Дунай.

Мы долго сидели в вагоне, дожидаясь своей очереди.

Наконец Шалом сказал мне:

– Сиди с ребенком здесь. Я пойду узнаю, почему так долго.

Вернувшись, он сообщил мне, что у людей не проверяют разрешения на выезд, а просто пересчитывают их перед посадкой на паром. Люди без разрешений садятся тоже, и возможно, что мест на пароме на всех не хватит. Он предложил нам пойти и встать в живую очередь на паром.

Мы сошли с поезда, побежали к парому и смогли сесть на него. Спустя десять минут транзитный пункт закрыли, и все, кто не попал на паром, включая людей, заплативших за билеты до Израиля, остались в Румынии. Им пришлось ждать еще несколько недель следующего корабля.

Мы стояли на пароме – около пяти тысяч человек – и пели в один голос: «Пока есть сердце внутри…»[52] со слезами на глазах. Кажется, не было такого человека, который бы не прослезился.

С этого момента мы могли немного успокоиться, потому что знали – все, кто пересек Дунай, сядут на корабль.

Сойдя с парома, мы долго шли пешком, а потом ночевали под открытым небом, чтобы сесть на следующий поезд. Мы сели в него перед самым Йом-кипуром (Днем покаяния), и там нам раздали мед, джем, сгущенное молоко и халы.

В начале Йом-кипура поезд остановился посреди поля в Болгарии. Вокруг простирались только одни поля. Мы сошли с поезда и подготовились к встрече священного дня. Мужчины достали талиты и молитвенники, и мы произнесли молитву Кол нидре[53]. Это был один из самых эмоциональных молебнов в моей жизни. Йом-кипур в поле, по дороге на Землю Израиля! Помню, как я смотрела на Шалома, который молился со своим талитом на голове. Мы все чувствовали поступь Мессии.

В день Йом-кипура у маленькой Далии начались рвота, озноб и лихорадка. Я обежала сотни людей в поисках доктора. Я нашла врача, он дал ей лекарство, и ее состояние улучшилось.

Доктор сказал мне: