Девочка-лед

Когда за делегацией закрывается дверь, по ощущениям становится больше воздуха. Ефимыч опирается на стол и вымученно выдыхает. Смотрит на меня мрачным, тяжелым взглядом. Порицающим. Разочарованным.

— Роман, — засовывает руки в карманы идеально выглаженных брюк со стрелками. — Не успел вернуться, а уже кулаки в ход успел пустить.

— Так вынудили, Борис Ефимович, — пожимаю плечами, откладывая собранную по цветам головоломку.

Надо бы Лисицыной его всучить. То еще шоу будет. А-ля басня Крылова: «Мартышка и очки».

— Отстоять честь девушки — это, безусловно, похвально, если я все верно понял со слов Элеоноры Андреевны.

О чем тогда трещала Циркуль я благополучно прослушал. Беззастенчиво разглядывал ноги Лисицыной в тот момент. Юбка сегодня на ней была что надо. Не вызывающе короткая, как у большинства наших девчонок, но сойдет. Так даже интереснее…

— Лисицына ни при чем, у нас с ним свои счеты, — отмахиваюсь небрежно.

— Ну разумеется, — ни черта не верит он. Да я бы тоже не поверил, наверное.

— Вершить самосуд — не есть правильное решение в этом случае, — заявляет мне этот старый умник. — Как мужчина я тебя понимаю, и даже поддерживаю, но как руководитель образовательной организации — нет…

— Отчисляете? — спрашиваю почти равнодушно.

Долго смотрит на меня молча.

— Не исключено. Пока даю испытательный срок и наказание, — сообщает, прерывая затянувшуюся паузу.

— Что еще за наказание? — интересуюсь хмуро. Уже заранее знаю, что оно точно мне не понравится.

— Отстраняю тебя от тренировок в секции на неопределенное время.

— Да вы серьезно? — ору возмущенно. — В феврале чемпионат России.

— И ты на него, Роман, не поедешь, если продолжишь в том же духе! — строго предупреждает меня он. — Еще неизвестно, чем обернется это твое рукоприкладство. Ты забыл, кто по профессии родители Абрамова?

— Да плевать мне, кто они… — уже иду к двери. Дергаю ручку, когда до меня доносится голос директора.

— В порыве горячности можно таких дров наломать, Рома. Жалеть потом будешь. Ты же умный парень, а выводы не делаешь совсем…

Поворачиваюсь, смотрю на седовласого мужика, явно подуставшего от всей этой бесконечной канители, и, признаться откровенно, даже жаль его становится.

— Я вас услышал.

Он кивает.

— И про занятия с Лисицыной не забывай. Элеонора Андреевна говорит, что у девочки большие проблемы с математикой. Загубит себе аттестат, если плохо сдаст Единый Государственный Экзамен.

Про занятия с Лисицыной не забывай…

Да уж. Забудешь тут. С удовольствием бы, только рецепт дайте. Желательно, чтобы эффект как от таблетки. Выпил — и отпустило почти моментально.

Иду по пустынному коридору. Несвойственная школе тишина — настоящая благодать для ушей. Ни ора, ни гама, ни топота. Всегда поражался выдержке преподов. И как они выносят пребывание в этих стенах? У меня бы уже кукуха съехала.

Заворачиваю за угол, в стеклянный переход. И в этот же момент в меня врезается… кто бы мог подумать! Предмет моих недавних размышлений.

Вот так встреча! На ловца и зверь бежит, как говорится.

Девчонка так комично пугается, что в пору захохотать в голос. Я еле сдерживаюсь. Мои губы растягиваются в улыбке.

— Ты вроде лиса, а не крот… Перед собой хотя бы иногда смотри, слепошара, — даю совет я, не убирая руку с ее плеча, за которое автоматом схватился во время столкновения.

— Что там тебе сказали? — сперва смотрит куда-то в область моей шеи, а потом, борясь с собой, все же решительно поднимает глаза.

Прямо Зена — королева воинов, не иначе.

— Неважно, — отзываюсь я, разглядывая вблизи ее в момент порозовевшие щеки. Мне это прям до нездорового нравится. Аж в голове дурман, как после выкуренной травы.

Н-да… Приехали.

Сильнее стискиваю ее руку, когда она пытается будто невзначай отодвинуться.

— Тебе не надо было его трогать, — качает головой и сводит густые брови над переносицей. — Никто не просил этой твоей помощи. Исключат ведь теперь.

— Перекрестишься, — делаю еще шаг вперед, неумолимо сокращая расстояние между нами. Потому что слишком далеко. Мне надо подобраться ближе. — Чего разволновалась-то так?

— Ничего подобного! — пищит смущенно, стреляя в меня недовольным взглядом.

Ну конечно. Так прямо я и купился. Нервничает страшно, я же вижу…

— Ты что тут делала а, Лисицына? — склоняю голову чуть в бок, отпускаю тоненькое плечо.

Я и забыл уже, какая она худенькая. Мои пальцы спускаются вниз по ее руке и останавливаются у сгиба локтя. Она, кажется, в эти секунды совсем не дышит. Глазеет на меня растерянно, хлопая длинными, пушистыми ресницами. Ойкает, когда резко дергаю к себе.

— Того и гляди решу, будто ты меня поджидала, — выдаю свое предположение, прищуриваясь.

— Вовсе нет. Зачем? — безбожно дрожит ее голосок.

— Ну как, отблагодарить, — невозмутимо поясняю я.

Опять это дурацкое желание находит. Желание поцеловать ее.

Что вообще происходит и когда это началось?

Она что-то мямлит, а я как полный придурок залипаю на ее губы. Тупо завис. Прямо невыносимо смотреть, как они шевелятся.