Девочка на войне

– А «Zа dom, spremni» раньше было лозунгом фашистов, – парировал Лука. – Наши солдаты убивали сербов в Краине, боснийцы убивали сербов в Баня-Луке – даже боснийская с хорватской армией сперва воевали и только позже стали действовать сообща…

– Но ООН, – возразила я. – Они-то почему молчат? Сами столько женщин изнасиловали, больше, чем другие. Резню в Сребренице так вообще засняли на видео. Восемь тысяч человек в могиле, в этой сраной зоне безопасности. Даже в Америке сюжет крутили в новостях.

Вырезку той статьи из газеты я сохранила у себя в комнате в Гарденвилле.

– Я знаю, – отозвался Лука.

Мне хотелось, чтобы он тоже негодовал, но я все-таки понимала, что виновность одной стороны не означает неповинность другой.

Я ехала в темноте, продираясь сквозь солоноватую влажность к берегу моря. Лука заснул, а я уже давно не замечала городов вокруг. С другой стороны дороги мелькнула хибара с надписью флуоресцентно-розовой аэрозольной краской «Секси-бар».

– Лука, проснись. Где нам тут остановиться?

– Скоро. – Он зевнул и выпрямился на сиденье. Через какое-то время он указал на съезд, больше напоминавший тупик. – Вот тут. Погоди.

Он переключил коробку передач на паркинг.

– Господи, мы же сейчас совсем встанем.

– У нас трансмиссия и так вот-вот откинется после того, что ты с ней вытворяла.

Лука нажал переключатель и полез через приборную панель. В хитросплетении рук и ног я нырнула под него и перелезла на пассажирское сиденье.

Лука резко повернул налево на прибрежную грунтовую дорожку. В Хорватии немного частных пляжей, но тут вдоль пирса показался забор, забранный сверху колючей проволокой. На воде подпрыгивали и гудели яхты с винтовыми лесенками.

– Мы вроде яхту не планировали взламывать, – сказала я.

– Мы ничего и не взламываем. Нас сюда пригласили. Ну типа.

Мы подъехали к будке; мутное окошечко из оргстекла приотворил мужчина в фальшивой полицейской форме.

– Добро пожаловать на марину Солярис. Имя и пароль? – спросил он, заранее открыв свой список.

– Здравствуйте, сэр, – уважительно сказал Лука. – Мы друзья Даниелы Бабич, договаривались пересечься с ней на яхте.

Охранник осветил фонариком машину, потом еще раз провел пальцем по списку.

– Она еще не приехала. Не могу впустить вас без формального разрешения от владельца.

«Ничего не выйдет», – подумала я, но Лука не терял самообладания.

– Она сказала, что, возможно, задержится. Я знаю пароль.

– А именно?

– Абсолют, – сказал Лука и добавил, обращаясь больше ко мне, чем к охраннику: – Ее собаку так зовут.

– Она собаку водкой назвала? – спросила я, но Лука на меня только шикнул.

– Ключ у меня есть, – сказал он, и потряс перед охранником в свете фонарика ключами от дома.

Охранник, скорее в замешательстве, чем властным жестом, стал проверять графы в своем списке.

– Подпишите здесь, – он передал Луке планшет с реестром. Лука нацарапал какую-то нечленораздельную подпись – почерк у него всегда был отвратительный – и передал планшет обратно в окошко.

– Желаем вам приятно провести время в Солярисе, – буркнул охранник почти пораженческим тоном. Он нажал на кнопку, створки ворот открылись, и мы проехали дальше.

– Потрясно, скажи? – сказал Лука. – Летом ее родня всегда уезжает в Италию.

– Поверить не могу, собаку водкой назвать.

– Ой, да ладно. Чего ты на нее так взъелась?

– Просто я… – Но мне не приходили в голову другие причины для раздражения, за исключением противной привычки бывшей девушки Луки во время разговора трогать его за руку, так что заканчивать мысль я не стала.

Уже на территории курорта мы припарковались и достали из багажника одеяла. По дорожке из кирпичной брусчатки мы миновали ресторан с хрустальной люстрой и выстроенными вдоль зеркальной барной стойки дорогими ликерами и обшитую деревом хижину с надписью «Сауна». На другой стороне возле пирса, подпрыгивая на воде, стояли яхты и лодки. Где-то в окнах горели огни, но большинство, как тени, колыхались над черной водой.

– Откуда у семейства Даниелы такие деньги? – спросила я.

– У них было немало собственности на побережье, и они ее частично продали какому-то инвестору-банкиру из Германии, который тут построил отель.

– А какая яхта тут ее?

– Не знаю.

– Ну и где мы будем ночевать?

– Вот тут.

Мы подошли к кованой черной ограде, окружавшей бассейн и россыпь пластиковых лежаков; ворота были заперты на замок. Лука поставил ногу на нижнюю перекладину и запросто перепрыгнул ограду. Я отдала ему свое одеяло и, неуклюже повторив за ним, перелезла следом.

Мы расположились на лежаках. Я легла на спину и взглянула на черное лощеное небо – столько звезд я не видела уже много лет, даже больше, чем на заднем дворе в Гарденвилле.

– Bay, – выдохнула я.

– Вот оно, преимущество захолустья.

– В Нью-Йорке-то на звезды не посмотришь.

– Да и в Загребе тоже.

– И правда.

Я вспомнила, как мы с Лукой по вечерам лежали на балконе у меня дома, упорно высматривая Орион, наше любимое созвездие – ведь у него был меч. А теперь мы скорее высматривали самолеты или русские спутники.