Девочка-Царцаха

— Мякина? Я вас спрашиваю, откуда у калмыка мякина? Нет, я это так не оставлю... Я напишу в «Крокодил». Сегодня ваши начальники требуют у меня мякину, завтра они потребуют виноград, а послезавтра будут кричать, что я сломал им все мероприятия. Где Арашиев? Позвать сюда Арашиева!—и он с силой постучал в стену.— Немедленно вызвать Арашиева из командировки! Немедленно! Понимаете?!—приказал он опешившему секретарю..;— Мякина... Мякина... Постойте!—воскликнул председатель.— Кажется, я знаю, где есть мякина... Поговорите с Эрле. У него есть зерновые посевы... Может быть, у него есть и мякина...

— А как с рабочими?

— Откуда я вам достану рабочих? Спрашивайте в аймаках, они хозяева...

— В аймаках-то понятно, а в Булг-Айсте?..

— В Булг-Айсте?.. А Эрле на что? Его посевы, пусть и охраняет. Понятно? Напишите председателям письма, а я подпишу... Построже напишите. А с Эрле я сам поговорю...

— Учительница из Сонринга предлагала мне помощь по руководству рабочими. Нужно еще двух...

— Это Белова? Она молодец! Вот и хорошо... Используйте учителей, и обязательно эту, как ее... Ну, была сейчас здесь... Видали? Какое безобразие, а? Вышла замуж и бросила школу! А там ее ждут, в милицию сообщили — пропала учительница! Мы думали, ее бандиты убили, а она в Булг-Айсте гуляет! Кто ее муж? Я так сердился, что даже не спросил... Вы не знаете?

Выходя от председателя, Ксения встретилась с Эрле, хотела спросить его о мякине, но он так спешил, что даже не поздоровался. Открывая дверь в коридор, она чуть не зашибла Капитолину, которая стояла, прильнув ухом к скважине.

«Что за чудеса?—думала Ксения, шагая по роще.— Неужели я в самом деле привезла для Эрле жену?»

— Приве-ет! Как дела?—донеслось до нее.

На краю питомника стоял лесовод и махал фуражкой. Ксения тоже сняла кепи и пошла ему навстречу.

Пока Василий Захарович сообщал ей, что сеянцы в питомнике растут прямо на глазах и как помогли отравленные приманки, на тропинке показались Эрле и Капитолина. Они шли рядом, и Эрле о чем-то говорил, назидательно помахивая рукой.

— Это наши молодые,— шепнул Василий Захарович.

— Когда же они успели?

— Долго ли умеючи? Он ее сначала в аймак приготовился отправить, а потом раздумал. Елена Васильевна в конторе сидела, нечаянно слышала, как он ей в коридоре сказал: «А, может быть, вам не стоит и ехать? Оставайтесь и хозяйничайте, если вам хочется, а я ничего теперь не имею против»,— что-то в этом роде... Мы с Еленой Васильевной удивились. Он ведь одно время в Сон-ринг зачастил.

— Но ее председатель прогоняет сейчас же в аймак, я сама слышала.

— Эх, никуда она не поедет, помяните мое слово, а Эрле — первый человек в Булг-Айсте! Калмычата же могут и погулять ради такого случая.

Вечером Ксения пила чай у Елены Васильевны.

— Вы, случайно, не вышли замуж?—спросила Ксения.

Елена Васильевна вздрогнула.

—Я? Замуж? Почему вы спрашиваете?

— Да вы же сами мне в прошлый раз говорили, что хотите от скуки это сделать. Помните?

— Да, верно... — Елена Васильевна облегченно вздохнула.— Нет, не вышла, а что?

— Вы кажетесь мне гораздо веселее и даже похорошели за это время.

— Ну уж, похорошела!— Елена Васильевна все-таки взяла зеркальце.— Ничуть не похорошела. А повеселела — может быть. Весна, знаете ли, на всех влияет.

— Какая красавица Булг-Айста, сейчас, когда все цветет.

— Все равно я ее ненавижу, хоть она и цветет! Что это вы читаете?— Елена Васильевна взяла Ксенину книжку и разочарованно положила обратно.— «Марксизм и национальный вопрос»... Неужели вы можете это читать? Ведь это — средство от бессонницы!

— Я согласна, что большинство книг подобного рода написано трудным языком, но эту я вам советую прочесть — легко и интересно.

— Чтобы я ее прочитала? Никогда в жизни! Я ненавижу политику. Я даже газеты не читаю. Мне совершенно безразлично, что там пишут. Все, о чем там пишут, происходит где-то на другой планете, а я живу в яме, откуда нет выхода и дышать нечем.

— Ну это вы бросьте. Вам нужно заняться серьезным делом. — Его нет. Я превращаюсь в канцелярскую крысу и в старшую доярку. И зачем только я специализировалась по овцеводству?

— У вас на станции есть мякина?

— Два амбара завалены до крыш. Зачем она вам понадобилась?

—- Для отравленных приманок... Саранче...

— Ну, Эрле даст, вам ведь немного нужно?

— Совсем немного... Всего один амбарчик...

— Ам-бар-чик?— Глаза Елены Васильевны округлились.— Вы шутите? Эрле упадет в обморок!

— Я этого тоже боюсь,— задумчиво сказала Ксения.

Но Эрле в обморок не упал. Спокойно выслушав Ксению, он объявил:

— Не могу. Мякина хоть и хуже сена, но, посудите сами, овсяная мякина равняется сорока семи кормовым единицам, гороховая — тридцати семи, а пшеничная — пятидесяти. Если прилетит саранча и съест мои посевы, животные станции не подохнут от голода.