Девушка А

Эти Лоусоны жили в единственном на всю улицу доме с пятью спальнями, и у них был автомобиль с двигателем объемом в два с половиной литра. Гэбриел, евший в два раза больше, чем любой из присутствующих, полтора часа ерзал на складном стуле. Взрослые обсуждали дополнительные доходы, креветочные коктейли, наплыв транспорта в новый жилой квартал, мясо по-веллингтонски, детей знакомых. Когда пришел черед карамельного пудинга, разговор наконец-то стал интересным. Лоусоны рассказывали, как их сыну, любителю риска, в Женеве в больнице прикрутили двадцатипятисантиметровую пластину к левой большой берцовой кости.

– А ведь мы ему говорили: «Не сходи с трассы!» – и что теперь?! Рождество в ортопедическом отделении, в чертовой Швейцарии!

– А знали бы вы, сколько там стоят гостиницы! – воскликнула миссис Лоусон. – На такой короткий срок…

– А у меня тоже есть металлическая пластина, – перебил ее Гэбриел. Разговор тут же прекратился. Гэбриел дотронулся до своей челюсти. Повернул голову, чтобы показать им. – Вот здесь.

Он поведал, что в больницу его привезли с сильнейшей аномалией зубной окклюзии, очень довольный тем, что знает такие слова, каких все и не слышали. У него оказался поврежден центр роста в левой челюсти, поэтому одна половина его лица отличалась от другой. Гэбриела и Мэнди позвали к негатоскопу, и они вместе сидели там, пока челюстно-лицевой хирург – ну и рот у него был! – показывал и рассказывал, как устроен череп Гэбриела. Забавно было увидеть свой скелет. Зубы на самом деле намного длиннее, чем он думал. В конце Гэбриел спросил, можно ли ему прийти после операции и посмотреть, как металл выглядит у него в челюсти. «Да у нас тут готовый врач!» – воскликнул хирург, и всю следующую неделю соседи по палате называли его доктором Грейси.

– А каникулы в больнице были прикольными, – сказал он в конце своей истории. – На Пасху там устроили охоту за шоколадными яйцами. Наверное, Рождество они тоже классно отмечают.

Есть все перестали. Лоусоны опустили глаза. Мистер Коулсон-Браун издал сдавленный смешок и поднял ложку.

– Так что там с гостиницами? – спросил он. – Сколько, говоришь, они стоят?

В какой-то момент, отчаявшись, миссис Коулсон-Браун предложила найти Гэбриелу агента, правда, никого конкретно она не знала.

– Гэбриел, тебе уже пора выбирать свой путь. Может, отправишься на телевидение, или напишешь автобиографию, или пойдешь по стопам Матильды.

Матильда была родной дочерью Коулсон-Браунов. Сначала ее готовили в балерины; затем, когда выяснилось, что она крупновата, – к сольной карьере на Вест-Энде. Но петь в требуемом диапазоне Матильда тоже не смогла, поэтому оказалась в подтанцовке. В конце концов она стала хореографом на круизных лайнерах – захотела быть как можно дальше от дома. А всякий раз оказываясь с родителями, смотрела на Гэбриела с тревогой и жалостью и избегала оставаться с ним один на один. Тогда он думал, что Матильда его боится, но сейчас, будучи в том возрасте, в каком она была в то время, он понял: нет. Она стыдилась.

– Как ты думаешь, чем Гэбриелу лучше заняться? – спросила миссис Коулсон-Браун Матильду, когда та приехала на Рождество с Карибских островов и они все вместе сидели за столом.

Матильда посмотрела на Гэбриела, затем опустила глаза, пожала плечами и ответила:

– Я, в общем-то, не знаток.

– Но ты должна что-нибудь ему посоветовать. У тебя такой богатый опыт.

– В таком случае я советую ему жить счастливо.

– А как же его история?! Такая история должна быть рассказана!

– Я знаю одного человека в Лондоне, – произнесла в ответ на это Матильда. – Он агент кое-каких знаменитостей. Правда, не слишком популярных. Да и характер у него – не сахар, насколько я знаю.

– Ну вот видишь! – воскликнула миссис Коулсон-Браун. – Я думаю, он бы нам очень пригодился.

– Тогда я дам его телефон, если тебе это на самом деле нужно, – обратилась Матильда к Гэбриелу.

Она написала номер и имя в блокнотике от CocoCruises, и он повторил его про себя: Оливер Элвин.

– Береги себя, Гэйб. – Матильда на прощанье сжала его плечо.

Когда она уезжала на Санта-Люсию на Новый год, у него на мгновенье мелькнула глупая мысль: а может, попроситься уехать с ней?

Впервые Клан попросил его разыграть Буйство на пробном экзамене в январе.

– Нам нужны смягчающие обстоятельства, – сказал Джимми, пока они стояли у дверей класса, и, ухмыляясь, оглядел дружков. – Нечто травматическое.

– У кого-то есть оружие? – спросил Гэбриел.

Никто не засмеялся. Все посмотрели сначала на него, потом друг на друга, и он понял: Джимми сейчас пошутил, но шутка понятна только Клану.

– Как ты себя чувствуешь, Гэйб? – спросил Джимми. – Случайно не злишься? – Он рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– Не надо этого дерьма. Я и без него смогу, – ответил Гэбриел.