Девушка А

По выходным мы наряжались, шли в бар и, несмотря на отсутствие танцплощадки, отчаянно плясали там, не обращая внимания на то, какие взгляды бросают на нас люди. Затем шли домой – под мелким дождем, вдоль реки, останавливаясь по очереди, чтобы нас стошнило в Темзу. В субботу спали весь день, лежа в обнимку. И, несмотря на похмелье, я начинала чувствовать себя лучше. Профессиональная репутация Девлин перебралась через Атлантику, и я уже договорилась о звонке. Отменила бронь Джей Пи на рейс до Нью-Йорка и подтвердила свою.

Еще одно бегство.

* * *

В Сохо я внезапно проснулась среди ночи, как будто воспоминание о том, как мы расстались после этой встречи, взбудоражило меня. Все же прошло не так уж плохо. Я говорила правду. По большей части. Я могла бы наговорить чего и похуже – о своем одиночестве, например. По сравнению с тем, как он там мямлил – вся эта чертова меланхолия, – я была вполне сдержанна. Это не могло продолжаться долго.

Я нащупала выключатель и побрела в ванную. Вернувшись вечером, я оказалась слишком вымотана, поэтому не пошла в душ, и теперь ощущала себя грязной и мерзкой. Вчера мне привиделась тоска на лице Джей Пи, но ночью, оставшись наедине с собой и протрезвев, я решила, что это была скорее жалость. Я сделала воду настолько горячей, насколько вытерпела рука, и встала под душ. На лицо мне упали волосы; кожа там, куда попадала вода, стала горячей и розовой, как у поросенка. Я мыла тело и старые шрамы очень нежно, как не свои. Потом оттянула кожу на животе, пытаясь представить ребенка в своей утробе. Я иногда видела это во снах – живых и явственных, но, когда просыпалась, мне становилось только хуже. Даже воображать это было невыносимым.

* * *

Конец моего обучения в «Файв Филдс» сопровождали два события. Первым стало исчезновение Отца. Вторым – открытие в Холлоуфилде компьютерного магазина, хотя в то время я не осознавала всей важности этого эпизода. Это случилось много позже, и не без помощи доктора Кэй.

Отец пропал в последний, как потом оказалось, день моей учебы. Я только что вышла с урока английского – одного из немногих предметов, на который мы с Карой ходили вместе. Нам как раз раздали домашние работы – наше первое эссе по повести «Мост в Терабитию», и она пребывала в дурном настроении и дулась. Я получила пятерку, а она только четыре с плюсом.

– Вот как так? – возмущалась она. – Ты – для которой я перетаскала столько книг – до сих пор умудряешься быть впереди.

Я не нашлась, что на это ответить. Мы молча шли на последнее в этот день занятие. У всех в нашей параллели последним уроком по четвергам стояла математика, и толпы учеников поджидали начала занятия в коридоре.

Мы с Карой занимались в разных классах, и у меня отлегло от сердца – Эви сегодня вечером поздравит меня с пятеркой, а Кара завтра к обеденному перерыву уже отойдет и, предвкушая выходные, не станет дальше на меня дуться.

Поначалу мы не поняли, что белое пятно, виднеющееся среди синих джемперов, – это женщина. Она была на голову выше окружавших ее ребят и шла к нам. Когда мы приблизились, Кара остановилась и схватила меня за руку. На женщине была белая ночная рубашка до пола, с желтыми пятнами на горловине и в подмышках, настолько мятая, что казалось, ее не меняли давным-давно. Волосы, лежавшие на ее спине, доходили до самых колен. Она суетилась, поворачиваясь туда-сюда, и вздрагивала, когда к ней приближался кто-то из ребят. Там, где она проходила, гвалт сменялся тихим жужжанием. Она выглядела изможденной, в глаза бросались сжатые челюсти, отвисшие груди и живот.

– О господи, – сказала Кара. – Что с ней стряслось?

Не сразу, с чувством горячего унижения, я осознала, что это – моя Мать.

– Успокойся. Я ее знаю.

Кара недоверчиво обернулась.

– Это моя мать. Наверное, дома беда.

Я подумала о своей незаметности, достигнутой с таким трудом. Плащ-невидимка сползал с меня. Через несколько мгновений он окажется на полу.

– Мне нужно узнать, в чем дело. Встретимся завтра на обеде?

Кара отходила от меня, пятясь вдоль стены. Она мелко переступала обутыми в туфельки ногами, словно надеясь, что так я не замечу ее ухода. Я знала: она уже обдумывает, кого бы ей теперь взять в лучшие подруги вместо меня.

– Прости, Лекс, – сказала она. – Мне правда жаль.

Оставшись одна, я подошла к Матери – та дрожала.

– Что-то с Эви? – спросила я.

Мать покачала головой. Я так давно не видела ее вне дома, что позабыла, какой нервной она бывает. Без Отца она двигалась, как овца, загнанная в угол, – пятилась, пытаясь сбежать. Она положила руку мне на запястье, и я увидела ее ногти глазами других ребят. Не безобидно покоящимися поверх одеяла, когда мы приходили пожелать ей спокойной ночи, а переросшими, желтушными, забитыми грязью.

– Давай отойдем куда-нибудь? В офисе администрации никто ничего не знал, а мне нужно было тебя найти.

– Конечно, – ответила я.