Девушка А

Инквизиция обрушилась на них в полицейском участке. Джолли обвинялся в отмывании денег и мошенничестве. Мошенничество заключалась в том, что он использовал религиозные пожертвования жителей Блэкпула в личных целях – разумеется, он считал, будто обвинение полностью сфабриковано. Я вспомнила прихожан – как они поворачиваются лицом к Джолли, стараясь уловить хоть немного исходящего от него света, скрупулезно отсчитывают сумму, которую могут пожертвовать, и пихают банкноты в его теплые, влажные руки. Полицейские спрашивали Отца, на что Джолли тратит деньги; где он хранит приходно-расходные книги; почему он не делится выручкой с ним, раз они такие близкие друзья. Пока Отец молился за них, он понял, как именно должен отвечать на все их вопросы:

– Без комментариев.

И «без-комментировал» весь оставшийся день.

Отпустили его лишь поздно вечером. Когда ему возвращали личные вещи, офицер взял и стряхнул несколько тонких монет на пол, тем самым вынудив Отца нагнуться и поднять их.

– Смотри не потрать все разом, – сказал офицер.

Отец притянул нас к себе.

– Здесь преследуют таких людей, как мы. Которые хотят жить так, как живем мы, – сказал он.

Я вспомнила смех, поднявшийся в школьном коридоре, когда мы с Матерью выходили наружу. Отец положил мне на шею ладонь, все еще холодную после улицы, и я накрыла ее своими руками, чтобы согреть.

В тот вечер Итан впервые за долгое время захотел со мной поговорить. Я шла мимо его комнаты, собираясь лечь спать, когда он вдруг окликнул меня, так тихо – я даже подумала, что мне послышалось. Он снова окликнул, и на этот раз я, постучавшись, вошла. Он валялся на кровати в школьных брюках, держа над собой Библию. Стоило мне войти, как он внезапно запустил ею в меня – поймать я не успела. Книга больно ударила меня в грудь.

– Что ж, – рассмеялся он, – «не укради».

– Мы еще ничего точно не знаем, – ответила я, и он снова рассмеялся.

– Как ты думаешь, на что он тратил деньги? Готов поспорить, на какие-то реально темные дела. Старина Джолли. Он всегда был того, но такого я от него не ожидал.

– Как ты думаешь, Отец причастен?

– Сомневаюсь. Джолли не из тех, кто станет делиться своим барышом. А если бы и делился, не думаю, что из этого вышел бы толк – Отец-то наш с головой не дружит.

– С чего ты взял? – спросила я и, не удержавшись, добавила: – Ах да, ты же его главный наперсник.

– Во всяком случае со мной считаются.

Итан поднялся. Он всегда был выше меня – Далила и та стала выше меня, – но в последнее время его тело налилось еще и силой. На руках и груди бугрились мускулы. Я слышала, как он делает упражнения по вечерам: характерный звук каждого движения повторялся многократно, сопровождаемый вдохами и выдохами. Он совершенствовал себя. Итан отступил от меня на шаг. Я распрямила плечи, как учил нас Отец, и сделала такое лицо, чтобы нельзя было подумать, будто я испугалась.

– Мне кажется, с головой у него все хуже и хуже. – Итан произнес это тихо. Чтобы расслышать, мне пришлось самой приблизиться к нему. – Сейчас он уже думает, будто весь мир сговорился против него. Всё твердит, что нужно построить собственное царство, прямо здесь, в этом доме. Эта заморочка с полицией только подтвердила все его давние подозрения.

Итану по-прежнему нравилось делиться знаниями. Отчасти из-за благодарности, в которой он искал и находил подтверждение тому, что он умнее всех. Я кивнула, давая понять – мне нужно время, чтобы все обдумать, и задала ему единственный вопрос, имеющий какой-то смысл:

– И что же нам делать?

– Думай сама, Лекс. Я не сделаю этого за тебя.

Для этого он, наверное, меня и позвал. Он держался в стороне от нас, и никакие общие планы его не интересовали. Перед тем как выйти из комнаты, я вспомнила, что знаю теперь о нем одну вещь, а он еще не в курсе.

– А почему это тебя сегодня не было в школе?

– Я был.

– Нет, не был. Мать пришла за нами, и я не смогла тебя найти. И тебя не было всю неделю.

– Ну… может, там и нечему больше учиться.

– Не говори ерунды.

– Ну ладно, я трачу время на более полезные дела. Иногда хожу в библиотеку. Там никогда не скучно. А иногда…

– Что?

– Попрошайничаю на улицах.

– Что ты делаешь?

Он изобразил озабоченную улыбку:

– «Пожалуйста, у вас ведь найдется лишний фунт? Мама забыла положить мне сэндвичи сегодня». – Улыбка на губах дрогнула и рассыпалась смехом.

Через несколько секунд, видя, что я не разделяю его веселья, он утер глаза и опрокинулся на кровать.

– А на школу в приходе Мур Вудс-роуд, думаю, скоро всем будет наплевать, – сказал он.

Я не захотела этого признать, но Итан оказался прав насчет школы – в академию «Файв Филдс» я больше не вернулась. На следующий день после ареста Джолли я услышала, как Отец с раннего утра ходит по дому. На улице еще не рассвело, а я лежала в тепле и даже не была голодна. Я закрыла глаза и натянула одеяло, а когда проснулась в следующий раз, солнце уже взошло. Будильник, обычно стоявший на полу, куда-то делся.

– Мы что, проспали? – спросила Эви, выбираясь по-черепашьи из-под своего одеяла.

– Я не знаю.