Девушка А

– В людях, которые всю жизнь прожили в Лондоне, есть такая особенность, – сказал он. – Мы с Лекс знаем таких людей. Это такая… ну, уверенность, что ли. Ты растешь и воспитываешься среди культуры, спорта, коммерции. Ничем из этого их не удивить. Мы считаем, что если где и растить детей – то только там.

– Что, прямо в самом центре, там, где вы сейчас живете?

– Прямо в самом центре.

– Ну не знаю. Это же немыслимо. Вы вдвоем, и никого из родственников рядом. Вокруг только выхлопные газы да толпы людей. То ли дело здесь.

– В заднице – ты имеешь в виду!

– Джей Пи. – Я попыталась его одернуть.

– Я советую вам не заводить детей, – сказала его мать. – Чтобы не получить потом такой вот благодарности.

– Вообще-то мы уже и так все решили, – ответила я.

Джей Пи даже пить прекратил. Он вскочил так стремительно, что его стул покачнулся и упал на пол.

– Прошу прощения, – сказал он, не отрывая от меня глаз.

Его мать хихикнула и пояснила:

– Не переживай, он всегда умел устраивать сцены.

– Спасибо еще раз, – ответила я. – Ужин был великолепным.

Она улыбнулась.

– О таких вещах лучше узнать как можно раньше.

Она вертела в руках брелок от своей хлопушки – надевала его то на один палец, то на другой. Я была уверена, что она его сохранит.

– Я пойду посмотрю, как он там, – сказала я.

Откатив раздвижную дверь, я вышла в сад – к Джей Пи. Небольшой островок бетона, со всех сторон окруженный травой. Мы стояли вдвоем на брусчатке – оба одетые не по погоде легко. Я сняла свой колпачок. Небо было темно-белым, как вчерашний снег. Через час уже стемнеет. У меня возникло чувство, что сейчас вечер воскресенья, мы вернулись с отдыха и едем из аэропорта. Ощущения притупились.

– Зачем ты это сказала, Лекс? Откуда ты это взяла вообще?

– Не знаю, – ответила я. – Просто ты был с ней жесток.

– Она несет чушь – чего ты от меня хочешь?!

– Не знаю.

– Ты унизила меня! Ты хоть понимаешь? Здесь – ты всегда должна быть на моей стороне!

– Я всегда на твоей стороне.

– Но не в этот раз. Твоя вечная объективность. И как человек, которому очень часто приходится быть объективным, скажу – это не всегда ценят. Мне нужно, чтобы ты играла за мою команду.

– Команды какие-то… ты говоришь, как маленький ребенок.

– Ты просто не понимаешь, что значит провести детство в этом доме! – воскликнул он. – Это несчастье, Лекс!

– Неужели? Все было настолько, черт возьми, плохо?!

Он промолчал. «Это же все просто слова, Джей Пи, – подумала я и затем, опасаясь, что надумаю еще что-нибудь в этом роде, мысленно прибавила: – Ну, или мне так кажется».

– Что ты имела в виду, насчет детей? – спросил он. – Насчет того, что мы уже все решили?

– Тебе нужна правда? Тогда ты должен узнать кое-что. О нашей будущей семье.

Разумеется, это оказался еще не конец. Мы потом возвращались в Лондон в День подарков, стояли в пробке под звуки сборника рождественских песен, который Джей Пи выключил на середине. Потом сообщения – язвительные и грустные, – которыми мы обменивались, сидя с каменными лицами, – каждый за своим рабочим столом. Кроме того, мы по-прежнему трахались, с каждым разом ненавидя друг друга чуточку больше. В самый последний раз ненависть перевесила наслаждение. И наконец разговор, когда Джей Пи сказал – я цитирую:

– Ты должна была сказать мне, что ты…

– Что я – что? Ну же, говори!

– Что ты… ну, дефективная.

В первый раз за много лет я подумала о том, чтобы встретиться с доктором Кэй. Она праздновала начало всей этой истории – нужно дать ей возможность выразить соболезнования по поводу ее конца. В тот вечер на заднем дворике своего офиса она почувствовала облегчение – я поняла это по ее глазам: я повстречала человека, который поднимет мою самооценку, поможет все забыть и заставит меня осознать, что я не хуже других. Она надеялась, Джей Пи увлечет меня за собой. Я тоже какое-то время надеялась на это. Но мое прошлое – это не такая вещь, которую можно просто выбросить или забыть в набитом хламом доме далеко отсюда. Оно все еще жило во мне, и если Джей Пи хотел принять меня, то ему нужно было принимать меня вместе с ними.

Но с доктором Кэй я так и не встретилась. Ко мне приехала Эви. Она села на поезд в Гатвике^[38] и оказалась у меня еще прежде, чем рассвело. Стояла возле моей двери в тоненькой курточке, ежась от холода и засунув руки под низ, чтобы согреться.

– Сюрприз! – сказала она, хотя, прежде чем выехать из аэропорта, позвонила – убедиться, что я не сплю.

– Эви, зачем? Не нужно было… – ответила я, и это была правда – глаза у меня уже высохли, я приняла душ и оделась на работу.

– Знаю, – произнесла Эви.

Она готовила ужины; выискивала отвратительные телепрограммы, носила мои свитера – в конце концов они все пропахли ею. Мы говорили о Джей Пи только один раз, в самом начале.

– Слушай, – сказала она, после того как я все ей объяснила, – а не пошел бы он…