Девушка А

Это был удар под дых. Сильнее, чем все удары, какие я когда-либо просила мне нанести. Его слова проникли под кожу, в ткани, и, когда чуть позже он смотрел на меня обнаженную, мне казалось удивительным – как это он не замечает их следов на моем теле. Почему для него я осталась прежней?

* * *

Есть такой старый юридический принцип: Caveat emptor. «Пусть покупатель будет бдителен». Предположим, вы продаете недвижимость. У дома крепкие стены, новая крыша, надежный фундамент. Вы знаете это абсолютно точно – вы сами строили этот дом. Каждую весну ваш сад наводняют мясистые корни. Они растут быстро. Вскоре появляются побеги, вздутые и красноватые. Листья по форме напоминают сердце. Летом побеги прирастают по десять сантиметров в день. Вы пытаетесь их срезать, но через день они возвращаются. Тогда вы срезаете растение до самого корня, но через неделю оно вырастает снова. Вы обращаетесь за помощью. Это – рейнутрия японская^[36]. И к тому моменту, когда вы это выяснили, ее корни уже проросли под фундамент, свили гнездо на глубине трех метров. Через некоторое время ваша недвижимость будет разрушена. Если на земле останется хоть один стебелек, заражение вспыхнет с новой силой. Цена зачистки запредельно высока.

Должны ли вы поставить покупателя в известность? Если он будет спрашивать – безусловно, да. Но какой именно вопрос должен задать покупатель? Если, к примеру, он спросит об экологических проблемах или загрязняющих веществах, что тогда? Нужно ли отвечать в таком случае правду? И что вы будете чувствовать, глядя, как новые жильцы перевозят и распаковывают свою жизнь, наполняют ею пустые комнаты, и зная о растении, шевелящемся под ними?

В первую секунду Джей Пи смотрел на меня и не узнавал. Затем я слегка махнула рукой, и его лицо смягчилось. Свой наряд я подбирала очень тщательно, следуя советам Кристофера, с которым консультировалась дважды. («Обещай мне, что мы никогда не начнем считать себя выше этого», – сказал он.) Я надела золотистую шелковую маечку (думала о Джей Пи; это единственная вещь из моего багажа, которая ему нравилась), кожаную юбку с большой пряжкой на ремне (помнит ли он на ощупь этот материал и то, как тяжело он собирался вверх к талии, когда ему недосуг было возиться с ремнем?) и вышитые кеды от «Шанель» (ну, я же стала богаче с тех пор, как мы расстались, и вообще – у меня все отлично)

– Привет, – сказал он. – Я опоздал, прости. Клиент. Сейчас подскажу, что лучше выбрать из напитков.

Наш разговор получался на удивление цивилизованным, хотя – чему тут удивляться. Откровения, глубокие и важные, не доставляли удовольствия ни мне, ни ему, плюс у нас было много общего. Так можно разговаривать с бывшим коллегой – искренний интерес вперемешку с разными сплетнями. Он рассказал о своем клиенте, который имел склонность рвать документы на клочки, и о разных международных встречах. Вежливо расспросил о Девлин – он всегда считал ее грубоватой и гораздо менее умной, чем она сама о себе думала. Говорил о том, что старый профессор, преподававший у них право, недавно умер, и Джей Пи ездил в университет, на похороны. После, на поминках, когда его расспрашивали о карьере, кто-то сказал: «Знаешь, я всегда думал, что ты больше похож на вышибалу в клубе, чем на адвоката».

– Прости, я вгоняю тебя в скуку.

– Кстати, о скуке, – откликнулась я. – У меня к тебе есть один вопрос. Юридический.

– Юридический?

– Да, я серьезно.

– Не сомневаюсь. А я тебе точно по карману?

– Даже не знаю. Вообще, ты, конечно, себя переоцениваешь.

Я взяла со стола свой бокал, но в нем уже ничего не осталось.

– К примеру, тебя назначили исполнителем последней воли некоего человека.

– Последней воли твоей матери? К примеру.

– К примеру. Согласно последней воле, дом, принадлежавший этому человеку, должен отойти всем его ныне здравствующим детям. Одного из детей усыновили совсем маленьким много-много лет назад. Он был таким маленьким, что просто не мог ничего помнить. Формально он является ныне здравствующим ребенком. Но он этого даже не знает.

– Лекс, – перебил он меня и покачал головой.

– Нужно ли ставить его в известность? – закончила я.

– У меня нет ответа на этот вопрос.

– Ну а все-таки, – не сдавалась я. – Как бы ты поступил?

– Если все нужно сделать так, чтобы не к чему было придраться, то да – нужно.

– Но…

– Что – но?

– Но ты не думаешь, что мне следует это делать.

Он поднялся, оказавшись надо мной, взял наши бокалы, и, стоя вполоборота к барной стойке, повернулся, и сказал:

– А вот это уже выходит за рамки моего гонорара.