Девушка кормившая чаек (СИ)

Я-то думала, что он отрекся от сказок. Нет, вовсе нет. Сочинил для меня еще одну. Что лишь обо мне и мечтал, и грезил, и видел сны. А потому, когда все случилось, он не понял, что все случилось на самом деле.

Контрольный в голову:

— Ты тоже не помнишь, как я пришел к тебе. В тот вечер, когда ты избила Джессику. Тебе это тоже казалось всего лишь сном...

И я поверила, как всегда ему верила. Хотя сама же рассказала про это сон рассказала.

С Антоном я сразу бы догадалась, что правда выглядит так:

«Вообще-то, я думал тебя послать, но ты сломала Джессике челюсть. Что мне еще оставалось делать? Непросто найти любовницу, когда ты — католический священник в деревне!..».

Антон.

Какая-то кармическая определенность. Маленький протест, жалкий манифест независимости. Попытка не выглядеть брошенной, хотя бы в своих глазах.

— А я вчера фрау Энгель видела, — говорю я резко меняя тему. — Она пила чай у фрау Вальденбергер и сияла от счастья. Говорит: один член хорошо, а два — еще лучше.

— Бесстыжая! — шипит тетя. — Как можно?! Как ты могла сидеть с этой старой шлюхой?..

Я мило улыбаюсь в ответ.

— На попке!

Тетя умолкает, осознав, что я заманила ее в ловушку.

Но ненадолго: праведный гнев пузырится в ней. Она не может молчать, когда речь заходит об Эльке Энгель. Той самой женщине, которая вместо того, чтобы стелить постели в приюте, застелила двумя сирийцами собственную постель.

— А что такого? Почему женщинам нельзя спать с беженцами?

Тетя не по-христиански выругалась и еще яростнее принялась вязать.

— Как можно? Ей почти шестьдесят! А они — еще дети!

Я согласно кивнула.

Двум смуглым юношам с газельими глазами, на двоих, едва исполнилось сорок. Эльке кормила, поила и одевала из и парни не возражали против разницы в возрасте. Возражали дамы из комитета.

Они всегда возражали, когда видели, что кто-то из ближних счастлив.

— Ты прекрасно знаешь, что она соблазнила их не своими молодежными шмотками, а деньгами. Не настолько они тупые, чтобы бесплатно старуху... кхм... любить!

— Это тебя Лизель просветила? — спрашивает тетя.

Фрау Вальденбергер она побаивалась и без нужды старалась не лезть. Тем не менее, не теряла надежды найти нужду... Какой-то очень весомый повод.

— Я и сама не дура.

— О чем вы говорили? — интересуется тетя. — Надеюсь, не о нацистах?

— Об Эльке, — уклончиво отвечаю я. — И еще она злится, что ее хирург не хочет класть ее на подтяжку лица.

Тетя верит и углубляется в пересчитывание петель. Я отворачиваюсь к окну.

***

— Должна признаться, я тоже в каком-то духе завидую этой дурочке.

Проводив взглядом ярко накрашенную Эльке, которая была похожа на торговавшего собой трансвестита, Лизель задумчиво уставилась на молодого садовника.

Она все еще была зла на идиота-хирурга, который считал, что жизнь важнее, чем красота. Но уже не так безрассудно, как прежде. Апрель выдался жарким и парень скинул футболку, отвлекая от грустных мыслей.

— Это дар, девочка моя: сохранить в себе способность быть дурой.

Я промолчала: если это — есть Дар, то я наделена им в избытке.

— У тебя есть любовник? — спросила соседка, не отрывая глаз от мускулистой спины, блестевшей на солнце.

— Естественно, — ответила я. — Антон Мюллер.

— Нормальный любовник, — она читала меня, как книгу.

— Нет.

— Плохо. Немного восторга во взгляде тебе бы не повредило. Хоть порно посмотри накануне. Чтобы придать улыбке естественность.

Я расмеялась. С фрау Вальденбергер всегда можно было говорить напрямик и я это ценила.

— Агата уже рассказала Ральфу?

— Вряд ли... Ждет завтра.

Соседка кивнула и затянулась:

— Какой смысл давить чьи-то яйца, когда не смотришь жертве в глаза?

Я нахмурилась, сожалея о том, что сделала.

— Все правильно! — резко сказала Лизель, сжав мою руку. — Мужчины лишь говорят, будто ценят верность. На самом деле, те из них, что чего-то стоят, рождены для борьбы. Если он не должен бороться за тебя, он начинает искать другую, за которую должен. А женщина, которая верно ждет, высыхает внешне и внутренне. Становится никому не нужна. Совсем никому.

Она закурила, задумчиво разглядывая меня.

— Я не порицаю тебя, вовсе нет. Но и его — тоже.

— Тоже?..

— Хочешь выстоять, моя девочка, смотри в глаза правде. Тогда ей уже не сбить тебя с ног. Расстояние притупляет все. Тоску, любовь, желание... Все парни устроены одинаково. Им плевать, пока мы сохнем по ним, но стоит лишь почуять на своей территории кого-то другого, у них немедля поднимается на загривке шерсть. Они трубят бой и летят тебя отвоевывать. Даже если почти решили с тобой порвать.

Она задумчиво помешала кофе.

— Ни в чем не оправдывайся, слышишь? Ральф оставил тебя, ведь так? Оставил, потому что ему так удобнее. Помни об этом, когда ты станешь с ним говорить. Ни на секунду не забывай: он выбрал свое удобство и ты имела полное право поступить, как удобнее для тебя!

— Да, но... Он стопроцентно бросит меня.

Лизель вздохнула и сочувственно глянула на меня.

— Его слишком долго не было, детка... Он уже тебя бросил. По крайней мере, в душе. Так что не жди, пока он начнет и выиграет. Бей первая и бей как можно сильнее!..

***

Я смотрю на свою глупую тетку.