Девушка, которая должна умереть

– А в отчетах нет информации о родственниках? Ученых давно интересует вопрос, почему шерпы так ловко лазают по горам, я знаю много исследований на эту тему, – гордо объявила Паулина.

– Всё так, – отозвалась Саландер. Теперь она не казалась такой отсутствующей.

– И что, это действительно такая маленькая популяция?

– Во всем мире их едва ли наберется двадцать тысяч.

– Вот как?

Паулина радовалась, что у них с Лисбет наконец обнаружился хоть какой-то общий интерес, но Саландер открыла новую страницу, и на мониторе появилась карта Стокгольма.

– Почему это так важно для тебя? – не отставала Паулина.

– Это совсем неважно, – ответила Лисбет.

Ее взгляд снова стал непроницаемым. Расстроенная, Паулина встала из-за стола, оделась и отправилась гулять к Пражскому замку.

Глава 13

25 августа

Ребека Форселль, в девичестве Луев, полюбила Юханнеса за его силу и неиссякаемый оптимизм. Когда-то она работала врачом в экспедиции Виктора Гранкина на Эверест, хотя в целом относилась к его миссии довольно скептически. В те времена тема коммерциализации Эвереста была на слуху. Говорили о клиентах, которые покупали место на вершине, словно дом или машину. Тем самым они не только дискредитировали романтический образ высокогорного альпиниста, но и подвергали всю группу дополнительному риску. Ребеку очень беспокоило такое количество новичков, прежде всего сам Юханнес, который, похоже, в жизни не поднимался выше пяти тысяч метров над уровнем моря.

Но на стоянке, где все мучились кашлем и головными болями, за Юханнеса Ребека волновалась меньше всего. Он как ни в чем не бывало бегал по морене и сразу стал лучшим другом всем, включая местных проводников. Прежде всего потому, что не выказывал им никакого особенного уважения. Просто болтал, как со всеми остальными, да развлекал своими историями.

Похоже, его ничто не смущало, но Ребека не знала, стоит ли этому верить. Она видела в Юханнесе кабинетного интеллектуала, выбравшегося наконец посмотреть мир, и его восторженность была так заразительна, что иногда ей хотелось броситься вместе с ним в пропасть или просто закричать от счастья.

После гибели Виктора и Клары он сник, по какой-то причине приняв эту трагедию ближе, чем остальные. Долго ходил мрачнее тучи, пока снова не стал весел и энергичен, возил Ребеку в Париж и Барселону, после чего в апреле – спустя всего несколько месяцев после смерти ее отца – они поженились в Эстерсунде. Ребека оставила свой дом в Бергене, в Норвегии, и ни разу не пожалела об этом. Ей нравился Эстерсунд. Она любила Форселля и нисколько не удивлялась тому, что его компания растет, что он привлекает людей, богатея не по дням, а по часам.

Юханнес и в самом деле оставлял впечатление уникума. Каждый раз он с головой бросался в новое дело, успевая рефлектировать на ходу, и одно это сводило Ребеку с ума. Он всегда оказывался чуть выше остальных, полагал, что любую проблему можно решить засучив рукава, и порой требовал от мальчиков слишком многого.

– Вы можете лучше, – была его любимая поговорка.

При этом он редко находил время для Ребеки. Чаще ограничивался поцелуем на лету и подбадривающим пожеланием или заверением вроде: «Ты выкрутишься… я знаю, ты справишься».

Став министром, Юханнес и вовсе выпал из ее жизни. Все чаще засиживался за работой допоздна, а чуть свет снова был на ногах, бежал традиционные полмили и выполнял «комплекс морского котика»[25] – так он это называл. Таков был его темп. Юханнеса, похоже, совсем не заботило даже то, что ветер переменился, и он, кого так любили, оказался беззащитен перед обрушившейся вдруг волной ненависти.

Зато Ребека переживала за двоих. Вечерами, набрав в «Гугле» его имя, все глубже погружалась в трясину самых нелепых обвинений. И все чаще винила во всем себя и свои еврейские корни. Иначе каким образом Юханнес, при всей безупречности своей «арийской» внешности, мог стать жертвой антисемитских кампаний?

С него же все было как с гуся вода.

– Все переменится, Бека, – повторял он. – И лишь сделает нас сильнее…

Но любая невозмутимость имеет предел прочности. Юханнес не умел ни ныть, ни жаловаться, неиссякаемый оптимизм словно нес его по жизни на автопилоте. Тем не менее в пятницу, ничего не объяснив, он взял недельный отпуск – что, помимо прочего, должно было доставить коллегам из штаба лишние заботы.

Так они снова оказались на острове Сандён, в большом доме у самой воды. Мальчиков отправили к бабушке, с телохранителями, конечно, – ох уж эти парни, с которыми Ребека так любила поболтать…

Юханнес закрылся в кабинете на втором этаже. Ребека слышала, как вчера он кричал по телефону, а сегодня утром даже пропустил пробежку. Быстро позавтракал и, ни слова не говоря, снова скрылся за дверью.

Что-то шло не так, Ребека это чувствовала. Снаружи дуло. Она делала на кухне салат из свеклы с сыром фета и кедровыми орешками. Близилось время обеда, Юханнеса следовало по крайней мере предупредить.