Девушка по имени Йоханан Гелт

– Животных! – воскликнула Захава. – Животных, но не людей! Людей можно и нужно поедать как главную угрозу жизни на планете. И высшая справедливость заключается в том, что этим благородным делом займутся именно коровы, которых люди пожирали веками. Ну?! Согласись, это просто великолепная идея!

– В самом деле, – согласилась я. – И ты права: многие проблемы решатся сами собой. Ведь если съесть потенциальных женихов и невест, то не будет и браков. А если слопать квиров… Или квиры не подлежат пожиранию?

Захава на минуту задумалась.

– С квирами не так просто, – признала она со вздохом. – Некоторых из них – к примеру, зоофилов – генетически запрограммированные коровы не смогут отличить от животных. Тут потребуется доработка. Но я верю в Дядюшку Со!

– Секундочку! Но как быть с коровьими газами? Разве они – не одна из причин глобального потепления?

Захава восторженно хлопнула в ладоши:

– Молодец! Очень правильный вопрос! В том-то и дело, что коровьи газы – прямое следствие растительной пищи. От поедания людей будут совсем другие продукты выделения – чрезвычайно полезные для планеты. Так говорят экологи, климатологи, зоологи и диетологи!

Я состроила задумчивую гримасу и усердно покивала. Правда, чтобы не расхохотаться, мне пришлось крепко взять в горсть нижнюю половину лица. К счастью, в группе черно-зеленых от меня требовалось лишь согласие с теорией – без практической необходимости совать голову в модель заднего прохода бешеной коровы-людоедки.

– Угу… угу… – едва вымолвила я, справившись с приступом смеха. – Превосходно. Замечательная идея. Значит, экологи, климатологи, зоологи и диетологи… А что говорят гастроэнтерологи? Извини за деликатный вопрос, но сами-то вы как справляетесь? Ведь если растительная пища производит вредные газы, то веганы сами будут представлять растущую угрозу климату, как коровы сейчас, до генной модификации. Я неправа?

Захава смущенно опустила глаза. Как видно, удар пришелся по больному месту.

– Права, конечно, права… – она вздохнула. – Эти газы, черт бы их побрал… Иногда так распирает, что кажется – вот-вот лопну. Мы стараемся испускать их только в закрытых помещениях, а потом пробуем сжигать свечкой или горелкой.

– Горелка загрязняет ничуть не меньше, – безжалостно напомнила я.

– Это так, – еще печальней вздохнула несчастная веганка. – Но что-то ведь надо делать. По ночам особенно трудно. Когда три-четыре веганки одновременно газуют в одной комнате, можно задохнуться. Окна мы, понятно, не открываем, чтобы не влиять на атмосферу. В общем…

– В общем, необходимо радикальное решение, – продолжила я. – Отчего бы не модифицировать самих веганов?

– Каким образом?

– По примеру коров. Если веганы тоже перейдут на поедание людей, это решит проблему газов и одновременно поможет коровам.

Захава неуверенно улыбнулась, безуспешно стараясь обнаружить в сказанном хотя бы малую долю шутки. Но мой твердый взгляд был серьезен, как мертвый квир, похищенный и сброшенный с крыши нашими прогрессивными соседями.

– Знаешь, это как-то чересчур круто… – промолвила она наконец. – Когда хищники едят людей, это нормальный природный процесс. Проект Дядюшки Со всего лишь добавляет коров к числу многих природных хищников. Но люди, поедающие людей… Выглядит как-то неприятно. Сама послушай, как это звучит: людоеды, каннибалы…

– Вот! – воскликнула я. – Вот! В этом вся неприятность: в старых искаженных словах, навязанных нам капиталистическими угнетателями! Нужно всего лишь назвать таких новых веганов хорошим, правильным словом. Ну, скажем… новотелята: новотёлки и новотелки́. Звучит тепло, невинно, успокаивающе. А те две гадкие клички оставим угнетателям, которые их придумали. Как тебе?

– Гм… а что… надо подумать… – пробормотала «черно-зеленая» экоанархистка.

Похоже, эта буйнопомешанная и в самом деле верила в возможность превращения обычных коров в миллиарды генно-модифицированных хищников-людоедов. Конечно, разговоры о проекте Дядюшки Со были полнейшей ерундой, дикой выдумкой идиотов, но в течение двух следующих суток я смогла убедиться, что «черно-зеленые» делают все, чтобы приблизить эту дикость к реальности. Анархо-феминистки нападали на свадьбы, но свадьбы бывают не каждый день, и далеко не всякая из них удобна для скандала. Зато экоанархистам, в отличие от коллег-феминисток, не составляло труда выбрать объект для атаки.

Это могла быть лесопилка или одинокий домик лесника, в котором устраивали натуральный погром с ломкой мебели и битьем посуды. При этом в вину бедняге вменялись его непосредственные обязанности, такие как вырубка больных деревьев или устройство новых делянок. Во втором случае юные саженцы прямо сравнивались с чернокожими рабами, которых торговцы живым товаром насильно завозили на чужой континент.

– Ведь их никто не спросил, хотят ли они расти именно здесь! – объяснил мне один из анархистов.

– А как можно спросить об этом у саженца?

– Вот именно! Никак! А потому не надо трогать природу вообще! Пусть живет по своим свободным законам!