Девушка с кувшином

А я хотела поделиться
Своею радостью с тобой:
Мартин решился – и он мой!
Мы сговорились пожениться.
Прошу тебя, не откажи:
Была ты верной мне подружкой –
Будь у меня на свадьбе дружкой,
И эту честь нам окажи!

Донья Мария

Ах, милая моя невеста!
А я-то даже без угла:
Я от хозяина ушла,
Теперь должна искать я места.
Соседка мне дала приют.

Леонора

Ну, вот! Идем! Какое горе!
Пойдем со мной к моей сеньоре.
К венцу нас нынче поведут.

Донья Мария

К твоей сеньоре? Как мне стыдно!

Леонора

Чего стыдиться? Ну, скорей!
Получишь платье ты у ней.
Ты по душе пришлась ей, видно.

Донья Мария

Идем, коль так она добра.
А по пути и я, сестрица,
Хочу с тобою поделиться.
Что было у реки вчера!

Леонора

Да, не была я на гулянье:
Невесте скромной надо быть
И волю девичью забыть.

Донья Мария

Меня ж туда влекло желанье
Хотя украдкой, как-нибудь
Случайно на него взглянуть.

На Мансанарес мы пошли в субботу[6]
С Тересою, с Хуаной, с Каталиной.
Скрывать старалась горе и заботу
Я от подружек под веселой миной
И принялась усердно за работу,
Но мыслью занята была единой
Печальная, смущенная душа –
О том, как донья Анна хороша!

И так ретиво я взялась за мыло,
Схватилась за хозяйское тряпье,
Что мне вода все юбки замочила.
А я… я слез ручьи лила в нее.
Я плакала. Мне не хватало силы
Удерживать отчаянье мое.
Другие звонко песни распевали,
А я вся отдалась моей печали.

Уж солнце заходило, облака
Своим сияньем алым озаряя;
Румянилась прозрачная река,
Рдел небосклон от края и до края.
Была пора вечерняя близка,
Работа вся окончена дневная.
Прополоскав, мы выжали белье,
И каждая взялась сушить свое.

На кольях укрепили мы веревки,
Развесили сорочки, простыни.
Тут вышли в круг, стройны, красивы, ловки,
Четыре наши девушки, они
Искусством пляски, ловкостью сноровки
Известны всей округе искони.
И тотчас же к ним подскочили живо
Четыре парня – молодцы на диво!

Красавцы! Каждый был лихой танцор,
Все узкобедры и широкоплечи,
Усы торчком и все как на подбор.
Я слушала веселые их речи,
И, равнодушно опустивши взор,
Молчала я: душа была далече.
Молчит язык и слов недостает,
Когда на сердце злой печали гнет.

Взяла тут инструмент свой Хуанилья,
Таящий столько радостей и мук.
Далеко ветра уносили крылья
Его пергаментом смягченный звук.
Она запела. Песня, сегидилья,
Звучала в лад игре искусных рук.
За песни и за их очарованье
Италия завидует Испанье.