Девушка с нижнего этажа

— Все благодаря вам, — взмахнув руками, Нэйтан отвешивает мне низкий поклон.

Я начинаю было смеяться, но тут же останавливаюсь.

— Кхм. Что ж, у меня не так много времени. Эта статья подойдет?

Нэйтан, который переставляет ноги взад-вперед, словно исполняя веселый гавот, резко выпрямляется.

— Ах да, одну минуту.

Просмотрев статью, он расплывается в улыбке.

— Отлично. Помимо всего прочего, вы заставляете читателей задуматься о давлении, которому подвергаются мужчины.

Мне нельзя мешкать, но тут я не могу удержаться:

— О чем вы говорите, мистер Белл?

Кутаясь в куртку из некрашеной шерсти, я не смею сдвинуться с места, ведь сейчас я узнаю о Нэйтане то, чего никогда не узнала бы, сидя у переговорной трубы.

— Ну, э, о том, что мужчина должен обеспечивать семью.

По крайней мере, Нэйтана беспокоят более высокие материи, чем Мерритта.

— Родители дали вам благородную профессию.

И Лиззи Крамп, без сомнения, принимает это во внимание.

— Да, благородную. — Нэйтан склоняет голову набок, похрустывая суставами. — Но быть издателем — значит засиживаться допоздна. Вечно пачкаться сажей. Стирать пальцы до костей…

Взгляд Нэйтана устремляется к типографии. Мне почему-то кажется, что он сейчас думает о матери.

Я поправляю шляпу, которая так низко съехала мне на глаза, что я почти ничего не вижу.

— Засиживаться допоздна. Пачкаться сажей. Звучит ужасно. Если вас это так беспокоит, то для будущей жены вы можете подготовить заявление об отказе от ответственности — как это делают многие коннозаводчики.

Глаза Нэйтана сужаются.

— Тогда рифма супруга и подпруга уже не кажется такой странной.

— Да. Вам нужна женщина, которая будет держать вас в узде.

Нэйтан вздергивает подбородок, пытаясь подавить ухмылку, и мои губы, прикрытые шарфом, тоже растягиваются в улыбке. Но надо стряхнуть с себя липкую паутину, которой мы оба оказались накрыты.

— Мистер Белл, у меня, кажется, закончилась бумага.

— Ни слова больше. Чего-чего, а бумаги у нас хватает. Фабрика Пэйна поставляет нам ее по хорошей скидке. Это одна из причин, почему мы еще держимся на плаву.

— Фабрика Пэйна?

— Мой отец и мистер Пэйн вместе учились в Йеле.

— А-а.

Даже не знаю, что меня удивило больше: то, что мистер Пэйн знает мистера Белла, или наоборот. Нэйтан ненадолго исчезает, а вернувшись, протягивает мне около двадцати листов писчей бумаги и пачку конвертов.

— Вот. Хватит для пары писем и для заметок, чтобы ничего не забыть.

— Вы намекаете на мой возраст? — возмущенно выпаливаю я.

— Нет, лишь на ваш богатый опыт, который не всегда позволяет все удержать в голове.

Нэйтан наклоняется вперед, словно хочет заглянуть мне под шляпу.

Я отскакиваю так резко, что у меня сводит шею.

— Да, вы правы. Доброй ночи.

— Постойте, я хочу вас кое о чем спросить. Понимаете ли, я списывал непослушание Деры на то, что давно ее не дрессировал. Но она всегда очень радуется, когда встречает людей, к которым привязалась. Она начинает бегать вокруг них кругами, словно хочет защитить.

Обливаясь холодным потом, я мечтаю о том, чтобы сбежать. Но не двигаюсь с места.

— Возможно ли такое, что мы… знакомы?

Эти слова, точно дротики, попадают прямо в цель.

Несколько секунд я молчу, чтобы собраться с мыслями.

— Бывает так, что, встретив какого-то человека, мы думаем, что знаем его всю жизнь. А бывает, что человек много лет живет у нас под носом, а мы его совсем не знаем. Наверное, для собак это также справедливо. Доброй ночи.

Оставив Нэйтана распутывать мои мысли, я ухожу. Не могу избавиться от чувства, что, несмотря на скрывающую мое лицо ткань, он каким-то образом видит меня насквозь.

Двадцать

Румяные Соль и Перчинка влетают в особняк Пэйнов, точно мыльные пузыри, подгоняемые ветром.

Соль в нежно-розовом платье особенно хороша, а ее улыбка искрится любезностью. Она наклоняется из стороны в сторону, а я помогаю ей снять пальто. От нее исходит такая сильная энергия, что даже аромат ее сиреневых духов, залетев мне в нос, начинает скакать.

— Угадай, как мы сюда попали, — обращается Соль к Кэролайн, которая, величаво вышагивая, спускается по лестнице.

— Благодаря Адаму и Еве, у которых была уйма свободного времени? — ироничным тоном спрашивает Кэролайн.

— Нет. На велосипедах! — Соль ударяет друг об друга ладони, обтянутые перчатками. — Мисс Ягодка назвала их машинами свободы, и на них, оказывается, очень весело кататься.

Я собиралась было чихнуть, но вдруг зуд у меня в носу прекращается, и все внутри меня замирает. Это не просто мои выдумки. С каждым днем все больше и больше женщин пересаживаются на велосипеды.

Соль расправляет узкие рукава.

— Наши ноги получили «отличную нагрузку».

Готова поклясться, что лицо Кэролайн зеленеет: еще немного — и оно сольется с болотным платьем Перчинки. Не дожидаясь, пока подруги разденутся, Кэролайн уходит в гостиную.

Перчинка снимает пальто и протягивает его мне.

— Спасибо, Джо. Помнишь эту шляпку? Ты сшила ее прошлой весной, и она по-прежнему моя самая любимая.

— Конечно, мисс. Я рада, что шляпка пришлась вам по душе.

Цвет фетра оттеняет глаза Перчинки, а великолепное фазанье перо все так же блестит.