Девушка в цепях [СИ]

— Не верю. — Орман сильнее надавил на запястье, и граф взвыл. — Просите прощения выразительнее. Вы вели себя как перебравший матрос в таверне, это тоже не забудьте упомянуть.

В его голосе звучала плохо скрываемая издевка, нанизанная на металл.

— Прошу прощения, мисс Руа, — процедил Вудворд. — Я вел себя недостойно, и я это признаю.

— Чудно. — Хватка Ормана разжалась, хлыст с шипением растаял в воздухе. Не в силах поверить в то, что произошло, переводила взгляд с баюкающего руку графа на стоявшего напротив мужчину. — Потрудитесь прислать расчет и вещи мисс Руа по этому адресу.

Он сунул карточку в нагрудный карман Вудворда.

— Все уяснили?

— Вы пожалеете. Я вам устрою веселую жизнь, вам и вашей…

Полог безмолвия рухнул в одно мгновение: рассыпался тишиной, звенящей в ушах, чтобы потом все звуки стали несоизмеримо ярче.

— Не говорите того, о чем потом можете пожалеть, граф, — удивительно мягко сказал Орман, но эта мягкость сдавила шею не мягче магического хлыста. — В ваших же интересах, чтобы случившееся здесь осталось между нами. В противном случае все ваши визиты в дом удовольствий мисс Лизбет Рокман, все ваши маленькие пристрастия вроде наручников и исхлестанной задницы, станут достоянием общественности.

Он сложил пальцы на уровне подбородка, глядя на злющего графа.

— Хороший подарок дочери на помолвку, не так ли? Кстати, не уверен, что она состоится. После такого.

Прежде чем Вудворд успел ответить, Орман шагнул ко мне и накинул на плечи свое пальто.

— Пойдемте, мисс Руа.

— Никуда я с вами не пой…

Заканчивала фразу я уже на улице, в пустынном садике, окружавшем дом Вудвордов. Голова закружилась еще сильнее, прохладный воздух ожег легкие, заставив закашляться, и Орман плотнее запахнул пальто прямо на мне. Стоило подумать, что окна кабинета как раз выходят на этот самый садик, как мою ладонь сжали сильнее, увлекая за собой. Опомнилась только возле мобиля, когда передо мной распахнули дверцу.

— Вы ему руку сломали, — сказала хрипло.

— Пусть радуется, что не шею.

— Вы сломали ему руку! — повторила я, чувствуя, что на меня накатывает странное отупение.

— Он это заслужил, — Орман развернул меня к свету и нахмурился.

Стянул перчатку, легко коснувшись пылающей скулы пальцами, и в нее словно тысячи иголок вонзились. Рванулась, но он меня удержал — за талию, без малейших усилий.

— Тихо. Сейчас все пройдет.

Светлые глаза потемнели до черноты, и смотреться в них было странно. Особенно странно было стоять рядом с ним в его пальто, чувствуя, как немеет щека. Боль отступала, покалывание теперь ощущалось как через мягкую подушечку.

— Как вы вообще меня нашли… вы…

— Я приехал за вами, чтобы встретить после занятий, а вы долго не выходили. Потом сработала метка.

— Метка?

— Должники частенько пытаются свести счеты с жизнью, иногда с ними пытаются свести счеты другие заемщики. Метка предупреждает, когда возникает угроза… капиталовложениям. А теперь садитесь, мисс Руа. Садитесь, — жестко повторил он. — Лучше не спорьте со мной. Не сейчас.

В глазах его плескалось что-то очень опасное, темное, как туман над непроходимой топью, и я подавилась возражением. Опустившись на сиденье, обхватила себя руками, пытаясь понять, что мне делать дальше. Не понималось. Голова вообще отказывалась работать, как если бы ее набили опилками. На этот раз мы не выезжали на обводную дорогу, ехали через весь город. Ехали гораздо медленнее, особенно через центр (из-за экипажей и снующих по городу пешеходов). На Ормана я не смотрела, его руки сжимали руль с такой силой, что в ушах то и дело звучал хруст. Хруст запястья Вудворда, из-за которого все внутри сжималось.

По салону тянулся туман, или у меня перед глазами стояла пелена — не знаю. Орман тоже хранил молчание, но в молчании этом было нечто гораздо более жуткое, чем даже в шипении изумрудной змеи. Сама не знаю, с чем это было связано, но мне хотелось толкнуть дверцу и выйти прямо на мостовую, а потом бежать без оглядки. Только его слова, сказанные отнюдь нешуточным тоном, словно утопили в сиденье.

Возможно, из-за этого странного тумана, а может быть, из-за оцепенения, в котором до сих пор пребывала, не сразу поняла, что мы свернули в другую сторону. В себя пришла, лишь когда позади остались шумные, принарядившиеся в первые огоньки улочки, и замельтешили более узкие, где едва мог развернуться один экипаж.

— Куда мы едем?! — резко повернулась к Орману.

Он едва взглянул в мою сторону. Зато ответ прозвучал четко, холодно и лаконично:

— Ко мне.

4

До Дэрнса мы добирались в молчании. Я смотрела сквозь стекло, разглядывая фонари, лица прохожих, домики и улочки, сменявшие одна другую. Отмечала, как они становятся более широкими, как раздаются особняки, заполняя собой облетевшие, но по-прежнему ухоженные сады. Только когда впереди замаячила набережная Ирты, подавила желание вцепиться в сиденье. Мысль о том, что придется снова перед ним раздеваться, была невыносимой. Равно как и о том, что выбора у меня нет.

Какой выбор у любимой игрушки с долговой меткой?