Девушка в цепях [СИ]

Навалилось странное отупение: пожалуй, впервые в жизни я не чувствовала ничего. Поэтому молча вложила руку в его ладонь и так же молча поднялась по ступеням к знакомым уже дверям. Казалось, что со вчерашнего дня прошла целая вечность, за которую моя жизнь превратилась в странную череду событий, сменяющих одно другое с головокружительной скоростью.

Как и в прошлый раз, нас вышел встречать Тхай-Лао. Орман перекинул пальто с моих плеч ему на руки.

— Займись ужином, Тхай. Я провожу мисс Руа сам.

Иньфаец поклонился и скрылся где-то в недрах этого бесконечного дома, а Орман указал мне на лестницу.

— Не утруждайтесь, — сказала холодно. — Я помню дорогу.

— Не сомневаюсь в вашей памяти, — произнес он. — Но для начала вам стоит привести себя в порядок. Не находите?

«Не нахожу», — хотела сказать я, вместо этого подхватила юбки и направилась наверх. Орман даже в ботинках вышагивал бесшумно, как Тхай-Лао в своих сандалиях. Не представляю, где он этому научился, сейчас уже сложно было вспоминать первое впечатление от этого мужчины в Музее искусств. Тяжелый, чеканный шаг, чуть замедленный из-за хромоты. Внимательный, цепкий взгляд, опущенные плечи, сжимающиеся на набалдашнике пальцы.

Стоило вспомнить про его… многофункциональную трость, внутри все перевернулось. С трудом справившись с желанием опрометью броситься вниз, шагнула к повороту лестницы на третий этаж, но Орман меня удержал. Наверное, точнее будет сказать, придержал. Мягко, за локоть, но мягкость совершенно не вязалась с его образом, поэтому я отмела это определение, как совершенно бессмысленное.

— Привести себя в порядок, — напомнил он, направляя меня в соседний коридор.

Просторный, отмеченный светильниками-артефактами, как на третьем этаже. Они загорались, стоило нам приблизиться и гасли, когда мы удалялись. Здесь тоже было прохладно, с каждым шагом я все больше уверялась в том, что здесь никто не живет. Никто, кроме Ормана, иньфайца, и… я вдруг поняла, что не помню здесь женских голосов. Совсем. То есть прислугу, особенно в таких домах, разумеется учат быть незаметной, но он даже ужином приказал заняться Тхай-Лао. Не отдать распоряжение по поводу, а именно заняться. Мысль о том, что нас здесь всего трое, сейчас показалась особенно дикой. И пугающей.

— Зачем вам такой большой дом? — не удержалась от шпильки. — Каждый день спите в новой комнате?

— Храню тела неугодных. Вроде графа Вудворда. — Орман неожиданно остановился и толкнул дверь. — А еще прячу маленьких гувернанток, которые отказываются отдавать долги и смотрят на меня, как на чудовище.

От того, как это прозвучало, у меня напрочь отшибло всякое желание продолжать разговор. Впрочем, Орман тоже не горел желанием его продолжать: мы оказались в комнате, где от растопленного камина исходило тепло. Настолько манящее, что стоило немалых усилий удержаться в дверях и не шагнуть к нему, протягивая огню озябшие ладони. Впрочем, вряд ли сейчас меня что-то могло согреть: несмотря на тепло, кожа покрылась мурашками. Я чувствовала накатывающую волнами дрожь и надеялась только на то, что она накроет меня, когда Орман уйдет.

— Ванная, — он указал на приоткрытую дверь, — к вашим услугам. Приводите себя в порядок, переодевайтесь (там есть халат), и выходите. Я вернусь через час.

Через… через час?!

— Будете меня при свечах рисовать?

— Предпочитаю магические светильники.

Дверь за Орманом закрылась, и я осталась одна.

Ну и что мне здесь делать? Одной, целый час.

Я медленно приблизилась к камину: старинному, в мраморе, украшенному узорной лепниной. На полке стояли тяжелые часы в бронзе, больше не было ничего. Это вообще была на удивление безликая комната, совсем как во сне, только цвета другие. Темно-синее мешалось с серебром и черным, придавая спальне давящей мрачности. Тем не менее несколько минут я потратила, бездумно стоя у камина. Жар, тянущийся по комнате, бликами играл на обивке кресел и нижних покрывал, оживляющих комнату, а вот зеркала здесь не было.

Оставив за спиной спальню, шагнула за дверь, и оказалась в самой роскошной ванной комнате, в которой мне доводилось бывать. Жемчужно-кремовый кафель, рядом с огромной белоснежной ванной — занавешенное шторками небольшое окно. Окно, за которым вечер уже наливался сумеречной синевой. Шкафчик со множеством полочек и ящичков, где стояли самые разные пузырьки, к зеркалу у туалетного столика придвинуто кресло. Обещанный халат цеплялся вешалкой-плечиками за поблескивающий в свете артефактов крючок. Под ногами лежал настил: мягкий, на который я не решилась ступить в ботинках.

В доме виконта мне дозволялось пользоваться ванной леди Ребекки, но она была значительно теснее и не в пример проще, не говоря уже об общей ванной на этаже. Осознание окружающей меня роскоши встало комом у горла, особенно когда я вспомнила Вудворда. Его руки на моем теле: жадные, сминающие грудь. Статью, в которой «Девушку» назвали скандальной насмешкой над ценностями общества, призванной разрушать все достойное, что есть в Энгерии.