Девушки сирени

– Никаких предположений?

– Все не так просто. Вы не понимаете.

Снег прилипал к стеклу, как будто хотел нас замуровать. Дышать стало тяжелее.

Только не сейчас. Только не здесь.

– Почти всех ее коллег казнили, а она – в тюрьме.

– Вас это беспокоит?

– Нет. Пока она в тюрьме – нет.

– А когда у нее срок заканчивается?

– Не раньше шестьдесят седьмого. К этому времени я со всем этим разберусь.

– Вам бы хотелось, чтобы ее тоже казнили?

– Нет.

Доктор Кражны удивленно приподняла брови:

– Почему?

– Она знает, что случилось с моей матерью.

– Вы любили свою мать?

– Естественно. И я была ее любимицей. Но какое это имеет отношение ко всему, что случилось?

Я ущипнула себя за руку, чтобы не расплакаться.

Доктор покачала головой:

– Этого я не знаю.

– И никаких догадок, доктор?

Кражны сняла очки и протерла линзы салфеткой.

– Если я что-то знаю, так это то, что неразрешенные вопросы могут губительно воздействовать на психику человека. Они порождают враждебность. Разрушают отношения между близкими людьми. – Она снова надела очки и внимательно на меня посмотрела. – Миссис Баковски, я не часто даю советы своим пациентам…

– И не надо.

– Но вам повезло, что вы остались в живых.

– Повезло? – У меня вспотели ладони. – Я вас умоляю.

– Вы страдали, но сейчас живы.

– Иногда я об этом жалею. Вы не знаете, каково это.

– Я знаю, что вам больно, оттого что вы потеряли свою мать. И вы держитесь за эту боль. Ведь это все, что вам от нее осталось, не так ли? Если вы расстанетесь с этой болью, вы потеряете последнюю ниточку, которая связывает вас с матерью.

Я повернулась лицом к окну.

– А еще я знаю, что вам предстоит проделать большую работу. И придется очень постараться. В этом секрет успеха вашего выздоровления. – Доктор собрала свои бумаги в стопку и постучала ими по столу, а потом позвала: – Санитар, сопроводите миссис Баковски в ее палату.

– Я и сама могу добраться.

Доктор наклонилась в мою сторону:

– Послушайте, миссис Баковски, вы не выздоровеете, пока не доберетесь до истоков своего гнева. Я бы не закрывалась от сочувствия на вашем месте. Потому что вам очень нужна помощь.

На Рождество Кэролайн привезла нас в свой загородный дом, который называла «Хей». Это к северу от Нью-Йорка, в городе Вифлееме, штат Коннектикут. У Кэролайн слезы навернулись на глаза, когда она рассказывала нам о том, что ее покойный отец назвал дом в честь его фамильного поместья в Англии.

И еще она сказала, что на севере воздух чище, а это очень способствует оздоровлению организма. Наверное, так и есть, потому что вскоре я уже совершала короткие прогулки. Нам с Зузанной в «Хей» нравилось гораздо больше, чем в Нью-Йорке. Думаю, это из-за мамы Кэролайн, миссис Ферридэй. Она к нам с Зузанной относилась как к принцессам. С первой минуты, когда встретила нас на пороге своего дома в национальном польском костюме, и до расставания, когда мы уезжали в Калифорнию, миссис Ферридэй носилась с нами, как будто мы ее родные дочки. А чтобы мы чувствовали себя как дома, даже выучила много разных польских фраз.

Вы не представляете, как это чудесно – снова начать ходить, как все обычные люди! Миссис Ферридэй одолжила мне свою шубу, и мы, держась за руки, гуляли по ее поместью. Заходили в теплую конюшню. Там пахло лошадьми и сладким сеном, а через окна под крышей проникали косые лучи солнца. Потом отправлялись к домику Кэролайн, в котором она играла в детстве. Это была уменьшенная копия настоящего, там даже дровяная печка оказалась в рабочем состоянии.

Но как бы хорошо к нам ни относились, я все равно часто вспоминала Польшу и скучала по Петрику и Халине. Да еще Кэролайн выбрала себе Зузанну в любимицы и каждое утро вставала пораньше, чтобы попить с ней чая. Они сидели вместе на кухне, прямо голова к голове, делились своими историями и смеялись только им двоим понятным шуткам. Впрочем, это неудивительно – Зузанну все любили. Но при всей моей благодарности Ферридэй, я совсем не хотела, чтобы у меня отбирали сестру.

Я старалась думать о том, в чем мне повезло. Вифлеем – прекрасное место для празднования Рождества. Кэролайн устроила нам экскурсию по городу. Она возила нас в небольшой магазин братьев Меррилл на другом конце города, там даже зимой можно было купить дыню или зеленую фасоль. Мы ходили на службу в бенедиктинский монастырь Реджины Лаудис и слушали чудесные песнопения монашек-затворниц. Как-то в воскресенье у шофера был выходной, и Кэролайн сама повезла нас на мессу в своем длинном зеленом автомобиле. Машина была такой большой, что мы все, включая повара Сержа, легко в ней разместились. Кэролайн не отрываясь смотрела на дорогу и так крепко сжимала руль, что казалось – еще чуть-чуть, и она его сломает. Уже потом миссис Ферридэй мне рассказала, что, если по городу проходил слух, что Кэролайн села за руль этой машины, местные жители старались держаться подальше от дороги.